В лицо смерти

 

 

« С приближением к форту напряжение достигает предела. Форт уже знают как место мученической смерти. Рыдания и проклятия смешиваются с яростной руганью охранников. А на огромной площади в пять гектар громадные и глубокие траншеи 200-метровой длины уже ждут человеческий груз. Штыками и прикладами гитлеровцы подгоняют к ним людей. 

И вот длинная шеренга - у края траншеи. В воздухе стоят крики, проклятия, вопли. Матери безумеют при виде неминуемой гибели, грозящей их детям. Но их слезы и мольбы о пощаде наталкиваются на ярость озверелых садистов. Раздаются пулеметные очереди. Голоса обрываются. Обрываются жизни. Глубокий ров заполняется человечиной – всем тем, что минуту назад еще кричало и жило. 

Траншея кипит корчащимися, стонущими и уже мертвыми людьми. Остались одиночки, которых случайно миновали пули. Некоторые пытаются выкарабкаться из свалки, вылезти из рва, но их прикладом в окровавленное лицо, штыком в грудь, ногой в живот заталкивают обратно живьем в яму. 

Потом идет последний прочес огнем: прямо по траншее, прямо в гущу живого, раненого и мертвого. Затем кровавый очаг начинает тушить земля: первая лопата, вторая, третья… и уже лег слой грунта. Но что это? 

Разрывая слабый покров земли, поднимаются руки или ноги, за ними тело или голова. Глаза жуткие побывавшие за чертой смерти, глаза еще живого человека! Огонь! Огонь! И опять слой грунта. Но вот второй, третий, четвертый – жуткой чередой «мертвецы» лезут из-под лопат к жизни. Захлебываются пулеметы, звенят лопаты. Летят последние горсти земли. Вот засыпана вся огромная могила. 

Только в один из дней декабря 1941 года гестапо совместно с литовскими буржуазными националистами расстреляло здесь около 20 тысяч человек. 

Глаза и уши, сердца и нервы этих подневольных свидетелей не могут вынести такого кошмара. Некоторые из них не выдерживают, вскакивают и тут же получив пулю, падают мертвыми. Но вот постепенно все затихает. 

Раздается команда: «Встать!». С лопатами в руках узники форта приближаются ко рву, с ужасом смотрят на мешанину трупов и полуживых тел и начинают забрасывать, засыпать их землей. Уже полметра грунта на расстрелянных, а могилы еще колышутся, содрогаются, дышат. 

Психически это зрелище нельзя было вынести. И вот свидетели не могли остаться нормальными людьми. Зверели фашисты, безумели и гибли их подневольные рабы – узники форта. Совершенно измученные, опустошенные, безжизненные, брели они с побоища в форт. А ночами громкий бред заполнял их камеры. Каждого держала за сердце, терзала и мучила поразившая его картина. За несколько месяцев 1941 года узники форта вырыли и закопали 14 рвов, наполненных жертвами фашизма, и в каждом из них оставляли какую-то часть своих товарищей.»