НАТО уходит в социальные сети

Руководство Североатлантического альянса разрабатывает новую концепцию координации сил в ответ на так называемую «гибридную угрозу». Соответствующие планы в британской Financial Times озвучил верховный главнокомандующий по трансформации сил НАТО Дени Мерсье, сообщает РИА «Новости».

Предполагается, что эта концепция позволит быстрее реагировать на «вызовы нового характера». Когда, как выразился натовский генерал, «трудно сказать, что кризис очевиден», поскольку «задействованы скрытые и негосударственные силы». Основана концепция будет, в том числе на незасекреченной информации. То есть, стратегические оценки разворачивающихся событий позволительно будет делать не только исходя их данных военной разведки. Анализироваться будут также сведения открытых источников — из интернета, дипломатических каналов, аналитических центров, исследовательских институтов и местных жителей.

Во всяком случае, официальная точка зрения Госдепа США, которую некогда так замысловато озвучивала Джен Псаки, всегда (или большей частью) была основана именно на данных из соцсетей. Но истинную картину они не то, что не отражали, скорее — искажали до неузнаваемости.

Если теперь с помощью ботов можно будет влиять на решения высшего командования НАТО, то к чему все это приведет в итоге?

— Разведка альянса и так действует в том самом формате, который озвучивал этот натовский деятель, — комментирует ситуацию член научного совета при Совете безопасности РФ, доктор политических наук Андрей Манойло. — Потому что информация собирается как из открытых, так и закрытых источников. Помимо сообщений, которые поступают от агентуры военной разведки тех стран, которые входят в состав НАТО, анализируются все СМИ. Определенная информация поступает по каналам дипломатических ведомств. А в последние лет десять разведка блока активно работает и в интернете. И там анализируется абсолютно все, включая блогосферу и социальные сети.

То есть, собирается любая информация, имеющая отношение к делу. И степень ее достоверности оценивается достаточно компетентными экспертами. Поэтому говорить о том, что НАТО будет принимать решения, исходя из сообщений какого-нибудь блогера, это, как минимум, преувеличение.

«СП»: — Но Джен Псаки признавала, что вывод о якобы причастности ополченцев к гибели «Боинга», был ими сделан на основании информации из соцсетей… Что, по понятным причинам, вряд ли может являться неоспоримым доказательством…

— Что касается Псаки, то это случай абсолютно отдельный. На мой взгляд, ею просто талантливо играли. То есть, там американцы разработали и применили на практике совершенно новые технологии введения в заблуждение международного сообщества. И манипулирования мнением, как самого международного сообщества, так и лидеров государств.

В основе ведения такой фигуры, как Псаки, и ее выступлений лежал очень тонкий психологический расчет — ну, очень тонкий. А она искренне играла ту роль, на которую ее поставили. Псаки использовали втемную, зная о том, что именно те реакции, которые от нее нужны, она будет производить.

И в основном задачи дезинформирования международного сообщества решались даже не с помощью рупора, который был в руках пресс-секретаря Госдепа. А благодаря псевдо-дискуссии, которая разворачивалась обычно между Псаки и журналистом Мэтью Ли, который на нее нападал, «щипал» ее вовсю. Но на самом деле это все было инсценировано.

«СП»: — Зачем?

— А пока народ и лидеры государств смеялись над Псаки, и аплодировали Ли, выяснялось, что американцы, отвлекая таким образом внимание от серьезных дел, продвигали и ПРО активно, и на Ближнем Востоке вытворяли все, что хотели.

Что касается НАТО, то здесь ситуация несколько иная. Дело в том, что натовским стратегам и руководству альянса, видимо, требуется большая свобода принятия решений — так сказать — рискованного характера. Решений, связанных с организацией провокаций в отношении своих вероятных военно-политических противников. Решений, связанных с перебросками каких-то частей и соединений. То есть, для проведения агрессивной политики. А для этого им необходимы формальные поводы.

«СП»: — На такие «мелочи» там разве обращали когда-либо внимание?

— Прежние формальные поводы, которые они использовали, в этом отношении являются более тяжеловесными. Потому что они никак не учитывались ныне действующей концепцией НАТО.

Нельзя, например, было заявить о том, что «мы перебрасываем пять моторизованных бригад и четыре танковых», прочитав сообщение какого-нибудь блогера, написавшего в социальных сетях, что «Россия планирует развернуть агрессию против стран Балтии». В нынешней ситуации это сделать нельзя. А вот если натовское руководство внесет изменения в действующую стратегию, и пропишет там официально вот эти неформальные источники, то тогда свобода действий у натовских военных будет практически абсолютной.

Им достаточно будет сделать вброс в какую-нибудь социальную сеть или блогосферу о том, что вот якобы «Россия вынашивает какие-то очередные агрессивные замыслы». Это станет законным руководством к действию в соответствии с новой редакцией концепции для того, чтобы перебросить к границе с Россией очередные ударные группировки. Оборудовать еще один пункт противоракетной обороны. Поставить истребители на боевое дежурство. Отдать летчикам приказ сбивать любые цели, приближающиеся к границе.

«СП»: — Получается, они не с угрозой «гибридной» борются, а совершенствуют методы «гибридной войны».

— Именно так. Обвиняя Россию в том, что это она ведет якобы «гибридные войны».

Кстати, сам термин «гибридная война» родился еще в шестидесятых годах. Это «изобретение» двух американских мозговых центров — корпорации RAND и института Брукингса. Очень долго этот термин лежал в «архиве». О нем вспомнили после того, как какой-то из американских военных применил этот термин по отношению к украинскому кризису.

После этого он намертво приклеился к России. В первую очередь, потому что весь Запад начал обвинять нашу страну в ведении «гибридной войны» на Украине, в Сирии… ну и на всех остальных театрах военных и невоенных действий.

Мы, действительно, действуем нестандартно в парадигме, которая кажется непонятной натовским стратегам и военному руководству Соединенных Штатов. То есть, мы действуем неожиданно, а они считают, что это «гибридная война».

Но, обвиняя нас в «гибридной войне», они хотят сами развернуть систему ведения «гибридной войны». И вот для этого им нужна свобода действий. Она предоставит им возможность использовать непроверенную, случайно (через социальные сети, через блогеров, через кого угодно) попавшую в информационное поле информацию, как сигнал к конкретным действиям.

И если новая стратегическая доктрина НАТО будет предусматривать автоматическую реакцию альянса на подобные вбросы, то тогда у натовских стратегов вообще никаких «тормозов» не будет. Можно будет использовать любой информационный повод для того, чтобы перейти к конкретным действиям.

«СП»: — У нас есть адекватный ответ?

— Мы не должны никак отвечать на подобные заявления. Потому что последнее время натовские стратеги, начиная с их руководителя г-на Столтенберга, вообще действуют, на мой взгляд, не как натовские руководителя крупного ранга, организаторы и администраторы. А как какие-то пресс-секретари. Столтенберг вообще стал медийной фигурой. Скоро в ток-шоу будет принимать участие. Постоянно делает какие-то заявления, которые выходят за рамки его компетенции. Что производит странное довольно впечатление.

Подобная публичная деятельность некоторых натовских представителей серьезного внимания просто не заслуживает.

А нам надо развивать собственные технологии и информационных войн, и «гибридных войн», и технологии противодействия «цветным революциям». Тем более что в плане отражения информационных атак новейших видов у нас опыт накоплен такой, которого на Западе и в США нет.

В информационной борьбе — это было видно на примере недавнего панамского скандала — мы действуем быстрее и оперативнее, чем американцы. Мы их просчитываем. Когда американцы разворачивают против нас очередную информационную атаку, они для нас читаемы. То есть, их намерения прозрачны.

Они об этом не догадываются, и понять не могут, как это мы действуем. Вот эти преимущества у нас есть. Их надо просто сейчас развивать и из элементов случайных и разовых превращать в систему.

Заведующий кафедрой регионального управления Института государственной службы и управления РАНХиГС, профессор Владимир Штоль сомневается, что на основании данных из соцсетей НАТО будет принимать какие-либо стратегические решения:

— Здесь никакой причинно-следственной жёсткой увязки быть не может, конечно. Просто идет нормальный процесс, который в западных СМИ называется модным словом «трансформация». Все изменения, которые происходят в НАТО, начиная с 1991 года, — это «программа трансформации». Она направлена, в первую очередь, на улучшение и оптимизацию действий командных структур. И в этом смысле такая новая концепция может быть принята. Но я не думаю, что она будет играть какую-то основополагающую роль в принятии решений.

Потом, это общеизвестный факт, что до девяноста и более процентов разведывательной информации черпается из открытых источников. Например, большинство научно-технической информации о военных разработках в Советском Союзе западные спецслужбы выбирали из специализированных изданий.

Поэтому это совершенно нормальная практика, что сегодня американцы или натовцы пытаются максимально использовать соцсети, и в целом интернет. Ведь, понимаете, если будет такой частый «невод», то туда будет сливаться самая разнообразная информация, обработка которой может дать если не первичный, то вторичный или третичный эффект.

Напомню, что известная программа «Звездных войн», которую американцы разрабатывали при президенте Рейгане, на самом деле, была крупнейшей и достаточно успешной дезинформацией советских спецслужб. Позже мы, наконец, осознали, что создание такой глобальной сети ПРО с выводом элементов в космическое базирование, это, в принципе, нереализуемо.

Во всяком случае, на современном этапе развития науки и техники.

«СП»: — А в чем был смысл дезинформации?

— Побочный эффект от разработок в самых разнообразных областях был настолько колоссальным, что позволил американцам как раз на рубеже 80−90-х гг. сделать мощнейший прорыв в области военно-технического знания. И военно-технических изобретений. Что на определенном историческом этапе дало Штатам достаточно серьезный отрыв. В первую очередь, от Советского Союза.

Я не стал бы говорить, что такой же точно отрыв удастся сделать в области информационных технологий, но мир меняется. Характер и качество войн меняется. Войны, действительно, становятся «гибридными», с большим применением соцсетей, информационных технологий и иных — не боевых — рычагов давления на противника.

Более того, многие спецслужбы используют интернет для проведения своих, в том числе и провокационных акций. Как это делается, в частности, Моссадом (политическая разведка Израиля — ред.), и некоторыми разведсообществами других стран мира.

В этом смысле заявление этого руководителя НАТО надо, конечно, принять во внимание. Но, а что из этого выйдет, наверное, покажет только время…

«СП»: — Мы будем просто наблюдать? Или должны реагировать?

— У меня нет достоверной информации, но я более чем уверен: аналогичные разработки ведутся и в нашей стране. Потому что научная мысль, как правило, она интернациональна. Мы живем сегодня в глобальном мире, где характер угроз универсален. Как для нас, так и для американцев, китайцев и для самых маленьких стран. Угрозы один и те же — терроризм, оружие массового уничтожения, информационные войны, кибервойны, ГМО и т. д.

Вызовы одинаковые. И, соответственно, каждый участник международных отношений, каждое государство разрабатывает какие-то способы реагирования на те или иные угрозы. Ну, в зависимости, конечно, от масштаба страны разнятся и масштабы таких исследований.

Бежать за американцами — это был бы самый неправильный для нас путь.

«СП»: — Поясните?

— Конкурировать напрямую — будем, откровенны — нам достаточно сложно. Да это и не нужно. У нас разные территории, у нас разные традиции, в том числе в строительстве вооруженных сил, у нас разные составные части стратегической триады и т. д. Не надо нам повторять. Если мы пойдем по пути повторения американских разработок, мы всегда будем плестись сзади.

Поэтому не случайно, начиная, с первой половины восьмидесятых годов, советское, а теперь и российское руководство постоянно акцентирует внимание на том, что у нас будет ответ ассиметричный. То есть, с меньшими затратами, с меньшими усилиями, но равный по эффективности воздействия. Это то, что нам нужно.