Луцкий прорыв

 

Австро-германские силы на Русском фронте

На севере вдоль Двины располагалась сильная 8-я армия Отто фон Белова. Её противостояли наши 12-я и 5-я армии. На двинском направлении стояла армейская группа Шольца против 1-й русской армии. На виленском направлении дислоцировалась 10-я армия Эйхгорна — против 2-й и 4-й армий, 12-я армия Галльвица — против 10-й русской армии. Все эти германские войска составляли группу войск Гинденбурга. 

Против русской 3-й армии у Барановичей находилась группа войск Леопольда Баварского в составе 9-й армии самого принца Леопольда и армейской группы Войерша. В Полесье располагалась группа войск Линзингена: армейская группа Гронау, австро-венгерский кавалерийский корпус Гауэра, отдельный сводный австро-венгерский корпус Фата и 4-я австро-венгерская армия эрцгерцога Иосифа Фердинанда. Им противостояли 3-я и 8-я русские армии. В Галиции стояла группа войск Бём-Ермоли: 1-я австро-венгерская армия генерала Пухалло, 2-я австро-венгерская армия самого Бём-Ермоли, Южная германская армия Ботмера и 7-я австро-венгерская армия Пфланцер Балтина. Им противостояли войска 11-я, 7-й и 9-й русской армии. 

Группа войск Леопольда Баварского была подчинена Гинденбургу, который был главнокомандующим на Востоке. Войска же Линзингена и Бём-Ермоли, действовавшие против русского Юго-Западного фронта, подчинялись австрийскому Генштабу эрцгерцога Фердинанда и фельдмаршала Конрада фон Гётцендорфа. 

Таким образом, к северу от Припяти наше командование имело для решительного удара 106 пехотных и 26 кавалерийских дивизий против 49 пехотных и 8 кавалерийских дивизий врага. К югу от Припяти, в армиях генерала Брусилова было 39 пехотных и 13 кавалерийских дивизий против 38 пехотных и 11 кавалерийских австро-германских дивизий. То есть на южном направлении силы сторон были практически равны. 

Кроме того, на южном фланге Восточного фронта против армий Брусилова австро-германские войска создали мощную, глубоко эшелонированную оборону. Она состояла из 3 полос, отстоящих друг от друга на 5 и более километров. Самой сильной была первая из 2 — 3 линий окопов, общей длиной 1,5 — 2 км. Основу её составляли опорные узлы, в промежутках — сплошные траншеи, подступы к которым простреливались с флангов, на всех высотах — доты. От некоторых узлов шли вглубь отсечные позиции, так что и в случае прорыва атакующие попадали в «мешок». Окопы были с козырьками, блиндажами, убежищами, врытыми глубоко в землю, с железобетонными сводами или перекрытиями из бревен и земли толщиной до 2 м, способными выдержать любые снаряды. Для пулемётчиков устанавливались бетонные колпаки. Перед окопами тянулись проволочные заграждения (2 — 3 полосы по 4 — 16 рядов), на некоторых участках через них пропускался ток, ставились мины, устанавливались фугасы. Две тыловых полосы были оборудованы не так мощно (1 — 2 линии траншей). А между полосами и линиями окопов устраивались искусственные препятствия — засеки, волчьи ямы, рогатки. Также стоит учесть тяжелую для наступления местность — леса и болота, большое количество водных преград. Правда, австро-германское командование считало, что такую оборону без значительного усиления русским армиям не прорвать, и потому активные действия войск Брусилова для него стали полной неожиданностью.

В то время, как наши войска готовились к стратегической наступательной операции, на Итальянском фронте возникла критическая ситуация. 2 (15) мая 1916 г. австро-венгерские войска нанесли мощный удар по итальянской армии в районе Трентино. Войска 1-й итальянской армии, понеся крупные потери, стали отступать, что вызвало угрозу окружения итальянских армий в районе Изонцо. Это могло привести к выходу Италии из лагеря Антанты. Итальянское военно-политическое руководство обратилось в французский Генштаб с просьбой повлиять на русское командование, что ускорить наступление русской армии и тем самым повлиять на ситуацию на Итальянском фронте. Однако французский главнокомандующий Жоффр отнёсся к этой просьбе равнодушно, так как дело непосредственно не касалось Франции. Кроме того, поспешное наступление русских армий не могло облегчить положение Франции.

Вскоре итальянцы непосредственно обратились в Русскую Ставку с настойчивыми просьбами о помощи. Так, 10 (23) мая 1916 г. военный атташе генерал К. Порро просил находившегося в Риме русского полковника П. Энкеля, чтобы тот изложил от имени главнокомандующего итальянской армией Л. Кадорны Алексееву «усердную просьбу ускорить во имя общих интересов начало наступления русской армии». Одновременно начальник итальянской военной миссии в Российской империи полковник П. Ромеи по поручению Кадорны направил Алексееву аналогичную просьбу. 12 (25) мая Ромеи повторил просьбу. В телеграмме Алексееву говорилось: «Итальянская главная квартира самым энергичным образом настаивает на том, чтобы русская армия немедленно начала наступление на австрийском фронте, и утверждает, что нынешнее затишье в действиях русских армий создает весьма серьёзную опасность для союзников. Если энергичное наступление против нас австрийцев продолжится, то не только будет исключена всякая возможность наступления итальянцев на Изонцо, но в недалеком будущем предвидится необходимость для нас быть вынужденными ставить эту линию…». Дополнительно король Италии Виктор Эммануил III обратился с личной телеграммой к императору Николаю II. 

Генерал Алексеев, расценив просьбы итальянцев как результат растерянности высшего итальянского командования, всё считал, что немедленное наступление русской армии расстроит планы согласованного наступления союзников. Он также отмечал, что итальянцы не учитывали того, что даже при полном успехе русского наступления австрийцы не могли из-за слабости железнодорожной сети быстро перебросить войска с Итальянского фронта в Галицию. «Втягивать нас без надлежащей подготовки в немедленную атаку, — отмечал Алексеев, — значить вносить в общий план союзников дальнейшее расстройство и обрекать наши действия на неудачу». 

Тем не менее Русская Ставка в очередной раз решила помочь союзникам. 11 (24) мая 1916 года командующий Юго-Западным фронтом генерал Брусилов получил телеграмму от начштаба Ставки генерала Алексеева, в которой от имени Верховного главнокомандующего Николая II ставился вопрос о возможности наступления в ближайшее время в связи с необходимостью оттянуть часть сил противника с Итальянского фронта, где итальянская армия потерпела сильное поражение от австрийцев. Одновременно Алексеев главнокомандующим Северного и Западного фронтов указал на необходимость ускорить подготовку к наступлению, чтобы иметь возможность начать боевые действия ранее намеченного срока, если этого потребует обстановка. 

Брусилов в ответ сообщил о готовности всех армий фронта к наступлению 19 мая (1 июня) при условии, что и Западный фронт под командованием Эверта одновременно начнет наступление, чтобы сковать расположенные против него войска. Также Брусилов просил направить в его распоряжение один армейский корпус, перебросить с Северного фронта 33-й мортирный дивизион, дополнительно выделить снаряды для тяжелой артиллерии и 20 млн. винтовочных патронов. Начальник штаба Ставки Верховного главнокомандующего Алексеев обещал передать Юго-Западному фронту 33-й мортирный дивизион, и выделить 10 млн. патронов. Но отказал усилить фронт одним корпусом и в дополнительных снарядах для тяжелой артиллерии. При этом Алексеев по-прежнему отмечал, что Юго-Западный фронт будет выполнять «вспомогательную атаку». Также рекомендовалось для усиления атаки 8-й армии не начинать наступления остальными армиями фронта. 

Слова Алексеева вызвали недоумение Брусилова, который просил хоть немного усилить Юго-Западный фронт, с учётом значительно более выгодного для нас соотношения сил на Северном и Западном фронтах. Брусилов также отклонил предложение Алексеева наносить удар силами одной только 8-й армии, так как это противоречило основной идее его плана: «Производство частных атак всеми армия одновременно с главной атакой 8-й армии считаю необходимым, чтобы сковать противника и не дать ему возможности усиливаться против 8-й армии». 

Вскоре, более трезво оценив обстановку, Ставка удовлетворила просьбу Брусилова о передаче Юго-Западному фронту ещё одного корпуса. 18 (31) мая Алексеев известил Брусилова, что ему передан 5-й Сибирский корпус. В этот же день была отдана директива о переходе русской армии в наступление. Решение, принятое на могилевском совещании 1 (14) апреля, было оставлено в силе, но в него внесли некоторые изменения. Западный фронт по-прежнему наносил главный удар. Вспомогательный, но сильный удар должен был нанести Юго-Западный фронт. Северному фронту ставилась задача отвлечь на себя внимание противника демонстративными действиями, особенно в Рижском районе, и перейти к решительным действиям при благоприятной обстановке. Северный фронт также был обеспечить надежную защиту петербургского, полоцкого направлений и правого фланга Западного фронта. Юго-Западный фронт должен был перейти в наступление 22 мая (4 июня), Западный фронт — 28-29 мая (10-11 июня) 1916 г. 

На рассвете 22 мая (4 июня) гром двух тысяч орудий возвестил начало русского наступления. В это утро атаковали наши 11-я армия Сахарова и 9-я амия Лечицкого. 23 мая (5 июня) пошли в атаку полки 8-й армии Каледина, а 24 мая (6 июня) — 7-й армии Щербачева, которые провели более основательную артподготовку. Огонь русской артиллерии оказался весьма эффективным, что стало результатом тщательной предварительной подготовки операции. В проволочных заграждения были проделаны проходы, а окопы первой и частично второй линий были разрушены. Наибольший успех был достигнут в полосе 8-й армии Каледина. К исходу первого дня наступления полки Каледина прорвали первую полосу обороны противника и начали его преследование. 

Правофланговая 8-армия Каледина атаковала 23 мая (5 июня). Генерал Алексей Каледин ввел в бой 12 пехотных и 7 кавалерийских дивизий 170 тыс. бойцов с 582 орудиями против 12 пехотных и 4 кавалерийских дивизий противника — 160 тыс. солдат и 766 орудий (группа Линзингена — корпуса Гоуэра, Фата и 4-я австро-венгерская армия). Сложная местность — сплошные болота, мешали наступлению и не позволили русской армии использовать мощный кавалерийский кулак — 4-й кавалерийский корпус генерала Гилленшмидта и 5-й кавкорпус Вельяшева (15 тыс. сабель). Хотя первоначально Брусилов хотел стремительным броском кавалерии взять Ковель — важный узел коммуникаций противника в тылу. Однако сложные условия местности, расположение в Полесье сильных корпусов Гауэра и Фата сделали этот замысел невозможным. Поэтому генерал Гилленшмидт предпочел 23-26 мая наступать совместно с войсками 46-го корпуса генерала Истомина. Таким образом, правое крыло 8-й армии не смогло совершить глубокий охват в направлении на Ковель. Однако войска противника были потрясены и понесли тяжелые потери.

В направлении на Ковель атаковали 30-й корпус генерала Зайончковского и 39-й корпус генерала Стельницкого. В ходе ожесточенных трехдневных боев они отбросили за реку Стырь левый фланг 4-й австро-венгерской армии — 2-й австро-венгерский корпус. В этих боях в 39-м корпусе особо отличился 407-й Саранский пехотный полк, взявший в плен 3300 человек. Таким образом, если на ковельском направлении наши войска достигли только тактического успеха, то на луцком — наметилась решительная победа. 

Блистательным прорывом 40-й корпус генерала Кошталинского в боях 23-24 мая разгромил центр 4-й австро-венгерской армии — 10-й армейский корпус. Одновременно 8-й корпус Булатова (он временно замещал Драгомирова) полностью разбил правофланговый сводный корпус. Во 2-й стрелковой дивизии генерала Белозора особенно отличились 5-й и 6-й полки, которые открыли путь 40-му корпусу на Олыку и Луцк. В 4-й стрелковой дивизии Деникина первым провал все шесть линий вражеских позиций 3-й батальон 13-го стрелкового полка капитана Тимановского, будущего командира Марковской дивизии. Эрцгерцог Иосиф Фердинанд отвел свою разбитую 4-ю армию за Стырь, и здесь 25 мая (7 июня) она была окончательно разгромлена. В этот день наша 14-я пехотная дивизия форсировала Стырь, а железные стрелки Деникина ворвались в Луцк. 

В это же время левый фланг 8-й армии — 32-й корпус Федотова, вёл тяжелые бои с левым крылом 1-й австро-венгерской армии на рее Икве. Каледин укрепил 32-й корпус своим единственным резервом — 14-м армейским корпусом. 25 мая наши войска форсировали реку Икву. 

Таким образом, в Луцком сражении 23-25 мая войска 8-й армии добились серьёзной победы. Наши войска взяли 45 тыс. пленных, 66 орудий, 71 миномет и бомбомет и 150 пулеметов. Большую часть добычи захватил 40-й корпус — половина пленных и две третий орудий. Группа Линзингена потеряла более половины своего состава. 

Описывая обстановку того времени, генерал-квартирмейстер 8-й армии генерал-майор Н. Н. Стогов отмечал: «…Разгром австрийцев на ковельском и владимир-волынском направлениях выявился во все своей полноте. Массовые показания пленных рисуют безнадежную картину австрийского отступления: толпа безоружных австрийцев различных частей бежала в панике через Луцк, бросая все на своем пути. Многие пленные показывали, что им приказано было для облегчения отступления бросать всё, кроме оружия… Деморализация захватила и офицерский состав разгромленных австрийских полков: многие пленные уверяли, что офицеры чуть ли не первыми уходили в тыл, бросая солдат на попечение унтер-офицеров. Обычная при отходе картина недоедания и утомления войск развернулась во всю ширь».

Однако были недостатки. Правый фланг 8-й армии (46-й армейский и 4-й кавалерийский корпуса) не смог выполнить поставленную задачу. Штаб 8-й армии плохо разбирался в обстановке, иначе был он укрепил не свой левый фланг (32-й корпус), а свой центр, наиболее успешно наступающий 40-й корпус, чтобы развить наступление. Кроме того, в центре нужно было сосредоточить большую часть кавалерии, австрийцы панически отступали и бросок нашей конницы в пробитую брешь привёл бы к захвату большей части артиллерии (большую часть орудий австрийцы вывезли) и пленению штабов 4-й австрийской армии. Но большая часть конницы возилась на ковельских болотах и не смогла пожать плоды прорыва нашей пехоты. На луцком направлении была только одна 12-я кавдивизия, но она осталась за 8-м корпусом. Каледин запретил ей преследовать разбитого врага. В целом Каледин не осознал всё значение победы и сдерживал рвавшиеся вперёд, почувствовавшие вкус победы войска, не преследовал врага, подравнивал свои корпуса, ждал дальнейших указаний штаба фронта. 

В свою очередь штаб Юго-Западного фронта в начале луцкого прорыва не осознавал значение этой победы. Брусилов, связанный указаниями Ставки, ждал успеха на ковельском направлении, чтобы помочь удару Западного фронта. 26 мая Брусилов приказал Каледину придержать победоносные 40-й и 8-й корпуса, подравняв их с флангами армии. А Ставка смотрела не на Юго-Западный фронт, а на Западный фронт Эверта. Хотя, если бы Ставка своевременно усилила Юго-Западный фронт несколькими корпусами, которые бездействовали на Западном и Северном фронтах, то армии Брусилова могли сокрушить весь австрийский фронт, что вело к стратегическому перелому во всей войне. 

Автор Самсонов Александр