The Diplomat: Запад недооценил военную мощь России

 

США и Евросоюз неверно истолковали военные реформы России и недооценили ее военный потенциал. Такой вывод сделали авторы нового доклада, подготовленного Европейским советом по международным отношениям. 

Оперативно-тактические слабые места российских вооруженных сил стали очевидными во время войны между Грузией и Россией 2008 года, когда подготовленные США грузинские войска оказались гораздо более маневренным и мотивированным противником, чем Кремль ожидал.

В результате Россия инициировала чрезвычайно масштабные военные реформы, впервые с 1930-х годов, которые включали в себя три ступени, как говорится в докладе Европейского совета по международным отношениям:

Во-первых, повышение профессионализма армии путем пересмотра программы подготовки персонала и сокращения числа призывников; во-вторых, повышение боевой готовности путем модернизации командной структуры и проведения дополнительных учебных мероприятий; в-третьих, перевооружение и усовершенствование военной техники.

США и Европа поначалу сконцентрировали внимание на третьей ступени реформ, которая до сих пор не была реализована в полной мере, проигнорировав тот существенный прогресс, которого Россия достигла по первому и второму пунктам.

Практически незаметно для западных обозревателей российские вооруженные силы сумели избавиться от основных организационных недостатков, берущих свое начало в советской и царской эпохах, и подготовить профессиональный офицерский состав.

«Впервые у российской армии появилась пирамидальная структура, в рамках которой решения принимаются несколькими высокопоставленными офицерами на ее вершине, и большее число офицеров служит непосредственно в рядах войск», — говорится в докладе. Более того, зарплаты офицеров выросли в пять раз, и в армии были введены новые методы управления. Эти реформы также позволили сэкономить значительное количество средств, которые были использованы для повышения числа профессиональных военных в рядах вооруженных сил России:

Это позволило военным использовать более высокотехнологичное оружие (срок службы призывников слишком короток, чтобы их можно было обучить использованию сложных орудийных систем) и повысить боевую готовность элитных войск (десантников, морской пехоты и отрядов специального назначения). 

Система военного образования также подверглась реформам — за основу были взяты элементы систем, действующих в Швейцарии и Австрии — с целью внедрить в нее «новейшие (западные) методы управления». Более того, была введена новая форма и личное оружие, что позволило в целом укрепить уверенность и боевой настрой.

Второй этап реформ предполагал усовершенствование командной структуры и реорганизацию российских вооруженных сил путем сокращения их номинальной численности на 43% и создания более малочисленных и подвижных подразделений: из 23 прежних дивизий было сформировано 40 бригад нового образца. 

Прежняя советская практика мобилизации — призыв резервистов для увеличения боевого потенциала — была отменена, и вместе с ней были упразднены ненужные административные органы. «[Новые] военные округи были трансформированы в объединенные командования, и их число было уменьшено. Это позволило сократить число уровней иерархии, поскольку военные округи теперь имеют доступ ко всем сухопутным, воздушным и морским силам в их зонах», — говорится в докладе Европейского совета по международным отношениям.

Более того, число военных учений было существенно увеличено, а масштабные учения проводятся постоянно, чтобы проверять боевую готовность воздушно-десантных подразделений  и бригад нового образца.

«Хотя высокий уровень боевой готовности пока не был достигнут, необходимо помнить, что до начала реформ некоторым подразделениям российской армии требовался год на подготовку перед переброской в Чечню», — отметили авторы доклада.

Результатом этих реформ стало то, что Москва смогла поддерживать полностью укомплектованные формирования численностью в 40 и 150 тысяч военнослужащих в состоянии боевой готовности у российско-украинской границы в течение нескольких месяцев, и одновременно проводить военные учения с участием 80 тысяч военнослужащих в других частях страны.

В докладе не говорится о том, что эти три стадии масштабной военной реформы далеки от завершения — в особенности это касается третьей стадии, связанной с внедрением нового оборудования.

Авторы доклада проанализировали последнюю фазу, которую западные обозреватели ошибочно интерпретировали, преувеличив сложности, с которыми должна была столкнуться российская оборонная индустрия, и сделав вывод о безуспешности реформ. «Однако это говорит о неверном понимании сущности реформ. На начальных этапах не ставилась цель создать новую армию в смысле техники: тогда задача заключалась в том, чтобы гарантировать то, что существующая техника готова к применению, и чтобы сделать применяющую ее организацию более эффективной и профессиональной», — говорится в докладе.

В итоге западные военные аналитики недооценили военный потенциал российских вооруженных сил и проигнорировали такие оперативные аспекты, как уникальный подход России, который заключается в слиянии традиционных и нетрадиционных методов ведения войны. 

Коснувшись темы военной кампании Владимира Путина в Сирии, авторы доклада отмечают, что она не опирается «ни на ключевые преимущества вооруженных сил, ни на военную концепцию Москвы». Далее авторы доклада указывают, что из-за ограниченности логистического потенциала российской армии за пределами Европы и территорий бывшего Советского Союза, операции — особенно такие, которые предполагают использование российских тяжелых наземных платформ — будут носить ограниченный характер и смогут проводиться лишь в течение непродолжительного периода времени.