Конституция проституции

 

Ночь на 28 июня 1996 года для украинских парламентариев выдалась напряжённой и бессонной, проходившей в дебатах и завершившейся лишь под утро дружным исполнением государственного гимна в сессионном зале. Так была принята Конституция Украины, которая формально действует и поныне, и которая, как это ни печально, заложила ужасающей силы бомбу под государственность Незалежной.

В тот же день все украинские СМИ начали заливаться соловьём о том, какая самая гуманная, демократическая и гармоничная конституция принята в их державе, и что вообще украинский конституционный процесс — самый древний в Европе, и восходит он ещё ко дням гетманства Филиппа Орлика — того самого сообщника предателя Мазепы.

Истины ради стоит отметить, что украинский Основной закон на тот момент был действительно хорош, ибо создавался под вполне объективные реалии эпохи первого президентства Кучмы.

Как и в России, на Украине в «лихие 90-е» тоже очень остро стоял вопрос формирования вертикали власти и приручения удельных князьков. Тем более, что одними из первых шагов, предпринятых Кучмой после получения булавы, стали безжалостное подавление освободительного движения в Крыму и заключение Большого договора с РФ о признании украинского суверенитета над полуостровом.

Другим моментом стало встраивание института президентства на Украине в формирующуюся олигархическую систему власти. Тем более, что и сам Леонид Данилович изначально был тесно связан с днепропетровским кланом, «поставлявшим» топ-менеджеров во все эшелоны власти ещё со времён Брежнева.

Таким образом из правового поля были полностью устранены признание фактического двуязычия и региональной специфики, а власть на местах превратилась по сути дела в назначаемую Киевом колониальную администрацию. Автономия Крыма согласно новой Конституции оказалась сущей фикцией: за громкими названиями должностей у регионального руководства скрывалось полное отсутствие полномочий.

Курс был взят на упрощение и унификацию, сопровождавшиеся тотальной украинизацией всех сфер жизни общества. Мову и единомыслие начали насаждать где попало, и бороться с этим было бесполезно: власти, построенной на деньгах, нужны были красивые отчёты, а возмутители спокойствия тут же попадали в разряд деревенских дурачков и городских сумасшедших.

Для устранения противоречий между региональными элитами была заложена система «сдерживаний и противовесов». Суть её сводилась к тому, что местные олигархи имели определённые преференции как у себя дома, так и при распределении должностей в высших эшелонах власти: например, при распределении комитетов в Верховной Раде экономический блок отдавался «восточным» депутатам, а гуманитарный — «западным».

Поначалу Кучме удалось достичь некоторого компромисса элит, но, уже к середине его второй каденции наметились тенденции к расколу страны. Хорошо помню Донбасс начала 2000-х, когда у нас активно заговорили о региональной идентичности, пусть даже в рамках единой Украины, промышленным локомотивом которой и является шахтёрский край.

Аналогичные процессы шли и в Галиции: там воспевались «европэйски цноты» и поднимала голову бандеровщина. Страна, которую Кучма превращал в «Швейцарию № 2», медленно, но неуклонно превращалась в витязя на распутье.

Конституция, которая писалась под Кучму, оказалась совершенно непригодной для наступившей после его ухода «викторианской» эпохи. Маятник противостояния олигархических кланов набирал всё большую амплитуду, методично расшатывая устои: прошло всего 9 лет после «оранжевых» событий — и страну разрушил «евромайдан».

О том, что Конституция Украины превратилась в никому не нужную макулатуру, не говорит разве что ленивый: под давлением хунты принято множество чрезвычайных по своей сути законов, которые продиктованы исключительно революционной необходимостью. О правах человека вообще лучше не вспоминать: в ответ могут или из-за угла выстрелить, или в застенок бросить.

Украина — наглядный пример того, как Основной закон стал для страны бомбой замедленного действия. Можно было убрать те противоречия, которые привели государство к нынешней катастрофе: именно так в те же самые годы поступила Белоруссия.

Но, увы, история не знает сослагательного наклонения. А незалежных реалиях слово «конституция» отдаёт горькой рифмой, обозначающей ту самую профессию, которой вынуждены промышлять украинские женщины на заработках за границей.

 

---