Букет полевых цветов ...

- Вот именно здесь господин офицер ваши военные и устроили перестрелку с эсэсовцами... 

- Товарищ офицер.

- Извините, что? 

- Товарищ офицер. Господа это у вас были. 

- Ну, хорошо, товарищ офицер. Вот тут их танк подбили и они начали перестреливаться с эсэсовцами… 

- Приняли бой. 

- Чего? 

- Ничего. Варлаков! 

- Да товарищ капитан! 

- Возьми Васильева, Спицина, Каблукова и быстро обыщите вон то здание возле ратуши. Оттуда по нашей «тридцатьчетвёрке» из пушки гвоздили. Вон смотри три попадания. Да и Снежкову скажи, пусть он со своим взводом тела посчитает. Эсэсовцев отдельно сложите, бургомистр покажет куда. 

{banner_vnutri_news}

- Я, конечно, покажу, покажу… 

- Подождите, господин Вальгхеллен кажется? 

- Вальгхаллен, господин капитан. 

- Товарищ. 

- Что? 

- Ничего. В чём конкретно состоит ваша жалоба? 

- Так ваши танкисты в течение почти двух часов вели бой и разрушили нам площадь, ратушу, фонтан, четыре скамейки, три клумбы, мемориальную табличку Отто Брайшвица - основателя нашего Дюльстенберга. Он был выдающимся коллекционером бабо… 

- Что эсэсовцы делали в вашем городе? 

- Я... не знаю. 

- Тут нет ничего важного, он никогда не был военным и стратегическим объектом, да и от дорог на Берлин далековато? Что им здесь было нужно? 

- Понятие не имею. Может быть, они прятались, хотели затаиться. А тут ваши военные! Кто будет нам ущерб возмещать? У нас городок маленький… 

- Четверо наших солдат погибли… 

- Мне жаль господин… 

- Не перебивайте меня Вальгхаллен! 

- Слушаюсь! 

- Четверо наших солдат погибли в вашем городе при весьма странных обстоятельствах. Посмотрите внимательно на площадь. 

- Смотрю. 

- Видите, слева всё разрушено, справа нет. Наш танк перегородил плац. Он будто что-то защищал. 

- Я не знаю! 

- Что он защищал?! 

- Но я понятие не имею! 

- Товарищ капитан, разрешите? 

- Варлаков ну что там? 

Молоденький старлей, в лихо заломленной пилотке, тащил за руку молодую женщину в порванном испачканном сажей платье, которая в свою очередь тянула за собой подростка лет тринадцати – худого и щуплого парнишку с рассечённой бровью. Странная парочка прижимала к груди букеты полевых цветов. 

- Врёт он всё товарищ капитан. 

- Позвольте, позвольте, что вы себе… 

- Помолчите бургомистр! 

- Слушаюсь! 

- Докладывай. 

- В общем, городок этот, отказался нацистам людей для ополчения поставлять. Верфольф по-ихнему. 

- Так. И что дальше? 

- Сюда прислали отряд эсэсовцев, чтобы местных наказать. Вот эта гражданочка, Ивон её кажется зовут, смогла объяснить, что спрятала брата вот его, - Варлаков похлопал по плечу опустившего глаза паренька, - и ещё шестерых подростков, от нацистов. Человек тридцать, что помоложе, тоже из местных, спрятались вот в этом здании за танком. Воевать-то никто не хочет. 

- Сколько эсэсовцев прибыло в город? 

- Мы тридцать тел насчитали, но есть фрагменты. Чёрт его знает, - потёр лоб старлей. - Там грузовик нашими сожжённый, а за углом два лёгких немецких танка в вдрызг разбитых. У одного башня разворочена у другого ходовая и пушку заклинило. Наши видать увидели, что гады местных гоняют и в бой вступили. Не знали, что те на стареньком бронетранспортёре ещё и пушку притащили. Парни вылезли из танка и уложили столько эсэсовцев сколько смогли. Да почти всех. Парочка сбежала, так её наши патрули прихлопнули. 

- Сколько длился бой? 

- Минут пятнадцать-двадцать. Может меньше. Эти гады, начали из пулемётов и пушек садить. 

- А наши? 

- Вот Удо, утверждает, что наши из танка четыре раза всего выстрелили. Всё в цель, пока их не подбили. 

Капитан прямо чувствовал как трясутся коленки коротышки-бургомистра за его спиной. Поведя широкими плечами, ощущая как на загривке у него встопорщились волосы, он развернулся к Вальгхаллену и гаркнул: 

- Вы что мне лгали!!! 

- Да я… я просто, извините, чёрт попутал…. Я подумал…, - немца била крупная дрожь, а лицо его стало белым словно простынь. Над щёточкой усов выступили капельки пота. 

- Вы пытались обвинить наших солдат в разрушении своего городка зная, что они погибли защищая вас? Да я тебя… 

Капитан чувствовал, что кровь прилила к лицу, а в такие моменты выглядел он по-настоящему страшно и некрасиво. Где-то внутри головы напомнила о себе тупой болью недавняя контузия, из-за которой он после выписки их госпиталя и получил должность при комендатуре. Надо успокоиться. Как там врач говорил? Дышать глубже, стравливая воздух через зубы. 

Порыв ветерка наполнил жаркий майский день живительной прохладой, а также дохнул на капитана сладковатым запахом полевых цветов. Какой знакомый запах - аромат детства, дома, счастья… мамы. Точно такие же цветочки – фиолетовые, жёлтые, оранжевые и белые, росли у них за околицей и в детстве они вместе с мальчишками собирали их в огромные букеты, а затем… дарили матерям. 

- Варлаков, а почему они с цветами? – украдкой смахнув слезу спросил офицер. 

- Так товарищ капитан, они их возле вон того подъезда складывают. Где наши погибли. Там этих букетов штук пятьдесят, может больше. Горожане видать в отличие от этого гнуса, благодарны. 

Гнев прошёл, словно и не было его. Капитан окинул взглядом разгромленную площадь, замерший посреди неё советский танк с задранной вверх пушкой и мёртвые тела в эсесовской форме валяющиеся повсюду. 

- Старлей! 

- Да, товарищ капитан. Этого арестовать, возьмём с собой в комендатуру. Попугать надо, чтобы неповадно было. Горожанам сказать спасибо. Выясни, какие у них тут проблемы, попытаемся по возможности помочь. 

- Слушаюсь. 

 

* * * 

Виллис болтало на разбитой дороге, но капитан почти не обращал внимание на неудобства. Только крепче одной рукой держался за скобу, а другой удерживал букет полевых цветов. 

Позади рычал и надсаживался грузовик с солдатами, среди которых сидел и испуганный бургомистр в который уже раз ругавший себя за жадность и глупость. 

- Михалыч, - по-отечески обратился к нему старшина Катков – тёртый мужичок воевавший уже третью войну и променявший автомат на баранку после последнего ранения, - а зачем ты букет с собой прихватил? Хотя пахнет он, конечно, шикарно ничего не скажешь. 

- Зосе отдам. 

- Зосе? 

У Неклюдова – погибшего командира танка, жена радисткой у нас служит. На прошлой неделе только свадьбу сыграли. Это и её победа тоже. 

Кашлянув в кулак, Катков смущённо спросил: 

- Так победы вроде ещё нет. Вот, вот, наши в Берлине. 

- Я про другую победу, старшина. 

- Про другую? 

- Про победу духа над злостью и чувством мести. 

Автомобили подпрыгивали на ухабах, ныряли в рытвины, а запах чудесных цветов, словно волшебный артефакт, заставлял каждого советского солдата из отряда капитана Веригина вспомнить о доме, родных, близких, друзьях которых они потеряли на этой войне. Но вот ведь, что странно, ни один из них не думал о мести. Будто это могло спугнуть те светлые и приятные воспоминания, образы которых стояли у них перед глазами. 

Только бургомистр Вальгхаллен ничего не чувствовал. Он с удивлением разглядывал этих странных русских военных, с лёгкостью обращавших в бегство солдат, вроде бы непобедимого Третьего рейха, и не находя в их лицах ни жестокости, ни злобы (подумать только, не жалея жизни защищать своих бывших врагов), мысленно готовил оправдательную речь перед большим русским начальником.