ВЛ / Статьи
Либерализм на обочине
11-07-2019, 04:00...
812
Лидеры 20 крупнейших стран мира свыкаются с перспективами возвращения традиционных ценностей
Проведение саммита G20 в Осаке оживило в информационном поле обсуждения того, что же именно представляет собой сама двадцатка, а также другие элитарные группы, в частности G7, которые нередко (хоть и не вполне правомерно) противопоставляются ООН. Действительно, невозможно поменять, казалось бы, за один день до саммита повестку дня (готовится она долго), но именно это сделала Москва в Осаке. Лидеры стран-участниц летели в Осаку на саммит G20, а прилетели как бы на обсуждение исчерпания западного либерализма, пишет колумнист украинского еженедельника «2000» Александр Леонтьев.
Слова о пагубности для человечества либеральной идеологии и ее исчерпании, судя по всему, попали точно в яблочко. Прошло уже две недели, но западные СМИ (да и часть российских) по-прежнему стараются доказать всем обратное — либерализм жив, а жизнь его полезна всему прогрессивному и всякому прочему человечеству.
Российский лидер обозначил свое отношение к теме в интервью Financial Times и на своей пресс-конференции на полях саммита G20. А западная пресса максимальное внимание уделила не вопросу, например, американо-китайской торговой войны, а критике (или поддержке) темы, которую российский лидер накануне саммита обозначил. И западные СМИ максимально возможно втянулись в непредусмотренное, в общем-то, это обсуждение.
В 2014 г. Ангела Меркель сказала, что Владимир Путин живет в другом мире. А в интервью об исчерпании времени либерализма Путин нанес как бы ответный удар: «Вы живете в моем мире сейчас». Не дословно, но по сути это верно. И если смотреть без предубеждения на сегодняшний мир, то действительно, это Ангела Меркель со своими представлениями о прекрасном (и допустимом) является представителем той интеллектуально-идеологической ориентации, что жить в таком мире ей (как и ее идеологическим союзникам) крайне некомфортно. Будущее мира (и настоящее уже) ближе к видению российского лидера, чем к мультикультурным и нетрадиционным ценностям условной Меркель. И такая мысль звучит из вполне конкретной британской прессы. The Guardian пишет, что «путинизм действительно может стать будущим человечества».
Слова о пагубности для человечества либеральной идеологии и ее исчерпании, судя по всему, попали точно в яблочко. Прошло уже две недели, но западные СМИ (да и часть российских) по-прежнему стараются доказать всем обратное — либерализм жив, а жизнь его полезна всему прогрессивному и всякому прочему человечеству.
Российский лидер обозначил свое отношение к теме в интервью Financial Times и на своей пресс-конференции на полях саммита G20. А западная пресса максимальное внимание уделила не вопросу, например, американо-китайской торговой войны, а критике (или поддержке) темы, которую российский лидер накануне саммита обозначил. И западные СМИ максимально возможно втянулись в непредусмотренное, в общем-то, это обсуждение.
В 2014 г. Ангела Меркель сказала, что Владимир Путин живет в другом мире. А в интервью об исчерпании времени либерализма Путин нанес как бы ответный удар: «Вы живете в моем мире сейчас». Не дословно, но по сути это верно. И если смотреть без предубеждения на сегодняшний мир, то действительно, это Ангела Меркель со своими представлениями о прекрасном (и допустимом) является представителем той интеллектуально-идеологической ориентации, что жить в таком мире ей (как и ее идеологическим союзникам) крайне некомфортно. Будущее мира (и настоящее уже) ближе к видению российского лидера, чем к мультикультурным и нетрадиционным ценностям условной Меркель. И такая мысль звучит из вполне конкретной британской прессы. The Guardian пишет, что «путинизм действительно может стать будущим человечества».
Касательно остального содержания саммита, то к изумлению и к удивлению многих, встреча Дональда Трампа с российским лидером в Осаке 28 июня стала почти событием как бы обыденным. Два президента в присутствии своих советников обменялись мнениями по ряду важных вопросов, включая контроль вооружений, Иран, Сирию, Украину и Венесуэлу. Это были те темы, которые ранее обсуждали в Иерусалиме их советники по национальной безопасности.
Как и ожидалось, никаких прорывов по спорным вопросам не предполагалось. Достигнута договоренность продолжить диалог. В Осаке не было встреч с глазу на глаз, а также бурной пресс-конференции, как после их предыдущих переговоров в Гамбурге (2017 г.) и Хельсинки (2018 г.), которые в результате привели лишь к дальнейшему ухудшению отношений. Российский министр иностранных дел ограничился лишь тем, что назвал переговоры конструктивными.
Важная встреча Трампа с китайским председателем Си Цзиньпином привела к перемирию в опасной торговой войне. А результатом встречи с Ким Чен Ыном в демилитаризованной зоне в Корее стало возобновление переговоров по ядерной теме. Урегулирование украинского кризиса с начала 2018 г. бездействует, и администрация пока отказывается от разговора о контроле вооружений и стратегической стабильности. Но ветер постепенно меняет свое направление. Появились намеки, что после июльских парламентских выборов на Украине будет восстановлен украинский канал. Трамп же продолжает говорить о своем стремлении заниматься с Россией вопросами контроля над вооружениями.
Как и ожидалось, никаких прорывов по спорным вопросам не предполагалось. Достигнута договоренность продолжить диалог. В Осаке не было встреч с глазу на глаз, а также бурной пресс-конференции, как после их предыдущих переговоров в Гамбурге (2017 г.) и Хельсинки (2018 г.), которые в результате привели лишь к дальнейшему ухудшению отношений. Российский министр иностранных дел ограничился лишь тем, что назвал переговоры конструктивными.
Важная встреча Трампа с китайским председателем Си Цзиньпином привела к перемирию в опасной торговой войне. А результатом встречи с Ким Чен Ыном в демилитаризованной зоне в Корее стало возобновление переговоров по ядерной теме. Урегулирование украинского кризиса с начала 2018 г. бездействует, и администрация пока отказывается от разговора о контроле вооружений и стратегической стабильности. Но ветер постепенно меняет свое направление. Появились намеки, что после июльских парламентских выборов на Украине будет восстановлен украинский канал. Трамп же продолжает говорить о своем стремлении заниматься с Россией вопросами контроля над вооружениями.
Трамп крайне заинтересован в вопросах стратегической стабильности, которые будут определяющими для российско-американских отношений до конца президентского срока Трампа. Ничем не примечательная встреча в Осаке создала реальную возможность для налаживания более регулярных контактов на высоком уровне. Встреча в Осаке может положить начало новому этапу в российско-американских отношениях, когда станет возможным более интенсивный диалог.
А американский политический истеблишмент вполне может поддержать администрацию Трампа. Но, поскольку антироссийские настроения в Конгрессе США и его требования о введении новых санкций по-прежнему велики, контакты с Россией, видимо, будут продолжаться без лишнего шума. В США появилось осознание того, что национальная безопасность страны зависит в значительной мере от налаживания рабочих отношений с Россией. И это осознание возникло парадоксальным образом именно после того, как администрация США решила выйти из договора о РСМД.
А американский политический истеблишмент вполне может поддержать администрацию Трампа. Но, поскольку антироссийские настроения в Конгрессе США и его требования о введении новых санкций по-прежнему велики, контакты с Россией, видимо, будут продолжаться без лишнего шума. В США появилось осознание того, что национальная безопасность страны зависит в значительной мере от налаживания рабочих отношений с Россией. И это осознание возникло парадоксальным образом именно после того, как администрация США решила выйти из договора о РСМД.
Это решение заставило специалистов по контролю над вооружениями настаивать на более тесных контактах с Россией. Мир после саммита неожиданно как бы вступил в пространство виртуальной безопасности и договоренности ведущих мировых сверхдержав. Возникло ощущение, что главные мировые лидеры о чем-то существенном все-таки договорились, и наиболее рискованные зоны взяты ими под контроль: Украина, Сирия, Венесуэла и другие регионы.
Противоречия между сверхдержавами не стали меньше, но риски конфликтов стали настолько велики, что, видимо, решено взять некоторую паузу, поскольку современная ситуация такова, что в случае возникновения конфликта (а к нему всегда готовятся) выгоды никому извлечь не удастся — только убытки.
С той же целью создания и расширения виртуального пространства контроля российский лидер и понтифик встретились в Риме. Президент России и Папа Римский Франциск провели закрытую встречу в резиденции понтифика в Ватикане. Она продолжалась около часа и проходила в библиотеке Апостольского дворца. В центре внимания были все те же актуальные вопросы: ситуация в Сирии, Венесуэле и на Украине.
Как долго может продлиться наше пребывание в условном пространстве договоренности и контроля, предсказать невозможно (оно может разрушиться в любой момент), но мы видим, что пока контроль над кризисным миром укрепляется. Такое время доброжелательных договоренностей трудно припомнить — когда оно было.
Модератором этого удивительного и неожиданного процесса договоренностей по контролю над более рискованными районами мира не мог быть никто, кроме Кремля, судя по всему, организовавшего договоренности между главными сверхдержавами: Россией, Китаем, Индией, и, очевидно, примкнувшим (по причине президентской избирательной кампании) к ним США. Т.е. виртуальность договоренного мирового пространства со стороны Трампа может предположительно сохраняться до конца президентской кампании. А там — как Бог даст. Виртуальное же пространство договоренности и контроля сверхдержав дает Трампу время спокойно разрешить все проблемы (трудно разрешаемые пока) с Европой. Но и с выходом из договоренности Трампа виртуальное пространство сможет сохраняться, поскольку удельный вес оставшихся стран будет только возрастать, а что будет с удельным весом Трампа — посмотрим.
На саммите G20 в австралийском Брисбене атмосфера вокруг российского президента была совсем другая, напряженность присутствовала во время всех контактов с западными лидерами. Серьезных двусторонних встреч в Брисбене не было. За пять лет международная ситуация кардинально изменилась: Москва, по сути, была центральным фигурантом саммита в Осаке, который как бы и крутился вокруг нее.
Хотя попытки создать ситуацию, подобную обстановке в Брисбене, конечно же, были, но отражения в повестке саммита они не получили. Мировая дипломатия действительно штука прагматичная, и она идет своим путем и своим чередом. И западная пресса, с одной стороны, по инерции продолжает изображать Москву как всемирное зло, с другой — не может удержаться от публикаций цитат российского лидера.
Это, разумеется, еще не оттепель и еще не перезагрузка, но как бы молчаливая констатация того, что договариваться можно и нужно. Курс на обиду из-за якобы вмешательства России в американские выборы себя тактически и практически исчерпал вместе с исчерпанием либерализма. И что дальше делать с этими русскими, им самим не очень-то и понятно. На саммите G20 всем уже стало ясно, что есть США, Китай, Россия — и есть все остальные. И Европа в этот ряд при всем своем желании пока никак не вписывается.
Недавние события — выборы в Европарламент, возвращение России в ПАСЕ, реакция на события в Грузии и Молдавии — свидетельствуют о том, что субконтинент стоит на пороге серьезной трансформации. Поскольку Евросоюз перешел к прагматизму, его уже не так волнует трансатлантическая солидарность.
Мы не заметили, как мир абсолютно изменился. Меняться он стал давно, но сейчас перемены обрели видимые для всех очертания. Исчез ранее существовавший монолит Запада в отношении Украины в принципе, и настало время вопроса в отношении евроатлантического единства. И вопрос не только в возвращении России в ПАСЕ, но и в принципиальном повороте Европы по отношению не только к России, но и к Западу в целом.
Меж тем на Украине идет все ужесточающаяся политическая борьба за лучшую (на этот раз уже точно) власть, которая вылилась, по сути, в войну. Словно в остальном мире вообще ничего заслуживающего интереса не происходит. Никаких существенных перемен украинцы как бы не замечают. А если и происходят в мире какие-то события, то они украинцев не сильно-то и касаются. Пока не сильно касаются.
На данный момент в авангарде этой борьбы за лучшую власть (и за лучшую ВР) — Коломойский и Ахметов. На предыдущем этапе борьбы за лучшую (и более эффективную) власть в авангарде были Порошенко и Ахметов. Этот авангард был несравненно лучше. Или нет? Политическая борьба идет не за какую-нибудь идею, борьба идет фактически за лучшую власть, лучше обеспечивающую контроль над наследием бывшей общенародной собственности УССР.
Ничего своего за это время борцы за как бы все лучшее, квазипатриоты создать не сумели. И к этому они и не стремились. Украсть как можно больше — и уехать с украденным добром в Европу. Где у них обязательно все отберут, но они этого еще не знают. По крайней мере, они надеются, что не все — что-то удастся припрятать. Но, как свидетельствует опыт, припрятать что-нибудь (и жить в Европе припеваючи) западные друзья не дадут.
Но в нашем обществе действительно существуют непримиримые политические силы, взгляды которых на устройство украинской государственности противоположны и бескомпромиссны. Если же при всех сменах власти система работает все хуже, а в последние годы в принципе перестала работать, значит, на руинах старой системы надо срочно создавать новую систему. Или смириться с неизбежностью утраты государственности. Сумма же побед парламентских фракций у нас никак не складывается в общую победу для страны (и не складывается в победу парламентской институции): страна после выборов оказалась в тупике. Хотя некоторые победители по-прежнему не понимают, что в угаре военных действий и непрекращающейся вражды они побеждают не соперников, а страну.
Противоречия между сверхдержавами не стали меньше, но риски конфликтов стали настолько велики, что, видимо, решено взять некоторую паузу, поскольку современная ситуация такова, что в случае возникновения конфликта (а к нему всегда готовятся) выгоды никому извлечь не удастся — только убытки.
С той же целью создания и расширения виртуального пространства контроля российский лидер и понтифик встретились в Риме. Президент России и Папа Римский Франциск провели закрытую встречу в резиденции понтифика в Ватикане. Она продолжалась около часа и проходила в библиотеке Апостольского дворца. В центре внимания были все те же актуальные вопросы: ситуация в Сирии, Венесуэле и на Украине.
Как долго может продлиться наше пребывание в условном пространстве договоренности и контроля, предсказать невозможно (оно может разрушиться в любой момент), но мы видим, что пока контроль над кризисным миром укрепляется. Такое время доброжелательных договоренностей трудно припомнить — когда оно было.
Модератором этого удивительного и неожиданного процесса договоренностей по контролю над более рискованными районами мира не мог быть никто, кроме Кремля, судя по всему, организовавшего договоренности между главными сверхдержавами: Россией, Китаем, Индией, и, очевидно, примкнувшим (по причине президентской избирательной кампании) к ним США. Т.е. виртуальность договоренного мирового пространства со стороны Трампа может предположительно сохраняться до конца президентской кампании. А там — как Бог даст. Виртуальное же пространство договоренности и контроля сверхдержав дает Трампу время спокойно разрешить все проблемы (трудно разрешаемые пока) с Европой. Но и с выходом из договоренности Трампа виртуальное пространство сможет сохраняться, поскольку удельный вес оставшихся стран будет только возрастать, а что будет с удельным весом Трампа — посмотрим.
На саммите G20 в австралийском Брисбене атмосфера вокруг российского президента была совсем другая, напряженность присутствовала во время всех контактов с западными лидерами. Серьезных двусторонних встреч в Брисбене не было. За пять лет международная ситуация кардинально изменилась: Москва, по сути, была центральным фигурантом саммита в Осаке, который как бы и крутился вокруг нее.
Хотя попытки создать ситуацию, подобную обстановке в Брисбене, конечно же, были, но отражения в повестке саммита они не получили. Мировая дипломатия действительно штука прагматичная, и она идет своим путем и своим чередом. И западная пресса, с одной стороны, по инерции продолжает изображать Москву как всемирное зло, с другой — не может удержаться от публикаций цитат российского лидера.
Это, разумеется, еще не оттепель и еще не перезагрузка, но как бы молчаливая констатация того, что договариваться можно и нужно. Курс на обиду из-за якобы вмешательства России в американские выборы себя тактически и практически исчерпал вместе с исчерпанием либерализма. И что дальше делать с этими русскими, им самим не очень-то и понятно. На саммите G20 всем уже стало ясно, что есть США, Китай, Россия — и есть все остальные. И Европа в этот ряд при всем своем желании пока никак не вписывается.
Недавние события — выборы в Европарламент, возвращение России в ПАСЕ, реакция на события в Грузии и Молдавии — свидетельствуют о том, что субконтинент стоит на пороге серьезной трансформации. Поскольку Евросоюз перешел к прагматизму, его уже не так волнует трансатлантическая солидарность.
Мы не заметили, как мир абсолютно изменился. Меняться он стал давно, но сейчас перемены обрели видимые для всех очертания. Исчез ранее существовавший монолит Запада в отношении Украины в принципе, и настало время вопроса в отношении евроатлантического единства. И вопрос не только в возвращении России в ПАСЕ, но и в принципиальном повороте Европы по отношению не только к России, но и к Западу в целом.
Меж тем на Украине идет все ужесточающаяся политическая борьба за лучшую (на этот раз уже точно) власть, которая вылилась, по сути, в войну. Словно в остальном мире вообще ничего заслуживающего интереса не происходит. Никаких существенных перемен украинцы как бы не замечают. А если и происходят в мире какие-то события, то они украинцев не сильно-то и касаются. Пока не сильно касаются.
На данный момент в авангарде этой борьбы за лучшую власть (и за лучшую ВР) — Коломойский и Ахметов. На предыдущем этапе борьбы за лучшую (и более эффективную) власть в авангарде были Порошенко и Ахметов. Этот авангард был несравненно лучше. Или нет? Политическая борьба идет не за какую-нибудь идею, борьба идет фактически за лучшую власть, лучше обеспечивающую контроль над наследием бывшей общенародной собственности УССР.
Ничего своего за это время борцы за как бы все лучшее, квазипатриоты создать не сумели. И к этому они и не стремились. Украсть как можно больше — и уехать с украденным добром в Европу. Где у них обязательно все отберут, но они этого еще не знают. По крайней мере, они надеются, что не все — что-то удастся припрятать. Но, как свидетельствует опыт, припрятать что-нибудь (и жить в Европе припеваючи) западные друзья не дадут.
Но в нашем обществе действительно существуют непримиримые политические силы, взгляды которых на устройство украинской государственности противоположны и бескомпромиссны. Если же при всех сменах власти система работает все хуже, а в последние годы в принципе перестала работать, значит, на руинах старой системы надо срочно создавать новую систему. Или смириться с неизбежностью утраты государственности. Сумма же побед парламентских фракций у нас никак не складывается в общую победу для страны (и не складывается в победу парламентской институции): страна после выборов оказалась в тупике. Хотя некоторые победители по-прежнему не понимают, что в угаре военных действий и непрекращающейся вражды они побеждают не соперников, а страну.
Давно напрашиваются два вывода. Вывод первый: каждая смена власти сопровождается попытками упрощения системы. Вначале система упрощалась революционным устранением из нее Леонида Кучмы. Дескать, без Кучмы демократия пойдет как по маслу. Не пошла. Затем устранением якобы авторитарного и одиозного Януковича. Вот изберем парламент на майдане, и страна вздохнет с облегчением. Не вздохнула. Сейчас устранение демократическим путем (слава богу) не менее авторитарного и одиозного Порошенко. Но устранение из системы одного человека никак не может изменить саму систему. Даже если новый человек будет совершенно положительный и действительно хочет изменить систему на более справедливую. Из этого ничего путного все равно не получится.
Вывод второй. Государство Украина существует не благодаря воле основных действующих политических субъектов, а исключительно благодаря инерции власти, возникшей в былые времена. И чем больше победители досрочных выборов будут барахтаться в логике своих побед, тем скорее эта инерция государства угаснет. Тогда электоральная победа (какой бы радостной она ни была) потеряет всякий смысл. Уже сегодня от этого смысла мало что осталось.
В сложившейся политической ситуации расколотого парламента и расколотого общества модель простого парламентского большинства, очевидно, работать не сможет. В новый парламент продвигаются (по скромным подсчетам) две трети депутатов из парламента нынешнего. И можно не сомневаться, что они пройдут в новую Верховную Раду. Парламент нуждается в реанимации, но ясного представления, как это можно сделать при таком раскладе, не существует. Досрочно избираемый парламент по всем признакам будет переходным, поскольку вряд ли сможет что-нибудь изменить в нашей реальности.
И так будет продолжаться до тех пор, пока мы от логики побед и логики упрощения системы, от логики вражды не перейдем к логике компромиссов, обретя общую цель за пределами личных и корпоративных интересов. Возможно, тогда сумма отдельных побед сложится в победу страны.
Вывод второй. Государство Украина существует не благодаря воле основных действующих политических субъектов, а исключительно благодаря инерции власти, возникшей в былые времена. И чем больше победители досрочных выборов будут барахтаться в логике своих побед, тем скорее эта инерция государства угаснет. Тогда электоральная победа (какой бы радостной она ни была) потеряет всякий смысл. Уже сегодня от этого смысла мало что осталось.
В сложившейся политической ситуации расколотого парламента и расколотого общества модель простого парламентского большинства, очевидно, работать не сможет. В новый парламент продвигаются (по скромным подсчетам) две трети депутатов из парламента нынешнего. И можно не сомневаться, что они пройдут в новую Верховную Раду. Парламент нуждается в реанимации, но ясного представления, как это можно сделать при таком раскладе, не существует. Досрочно избираемый парламент по всем признакам будет переходным, поскольку вряд ли сможет что-нибудь изменить в нашей реальности.
И так будет продолжаться до тех пор, пока мы от логики побед и логики упрощения системы, от логики вражды не перейдем к логике компромиссов, обретя общую цель за пределами личных и корпоративных интересов. Возможно, тогда сумма отдельных побед сложится в победу страны.