Америке без врага не живется: но кто же он?

Великая ирония кроется в том, что Соединенные Штаты, защищенные двумя необъятными океанами и извлекающие выгоду от своего положения крупнейшей экономики мира, систематически упорствуют в том, чтобы представлять себя жертвой — уязвимой и окруженной врагами. В действительности существуют две значительные потенциальные угрозы Соединенным Штатам. Первая состоит всего из двух недружественных стран — России и Китая, — располагающих ядерным оружием и системами его доставки, которые в состоянии нанести удар по Североамериканскому континенту. Вторая угроза это несколько более аморфная опасность — международный терроризм. 

Несколько слов о природе этих угроз. Россию и Китай было бы лучше охарактеризовать, скорее, как противников и конкурентов, нежели врагов, поскольку у обоих этих государств наличествует первостепенный интерес избежать войны — даже при том, что Вашингтон делает все возможное, чтобы превратить их во врагов. Ни одно из этих государств не получит никакой выгоды — одни лишь крупные убытки — от эскалации малозначимого конфликта в нечто, что вполне может перерасти в Третью мировую войну. 

В самом деле, у обоих этих государств присутствуют сильные побудительные мотивы к такому поведению, что делает подлинную угрозу, которую они собой представляют, скорее умозрительной, а не реальной. Положительным является то, что оба этих государства могут быть крайне полезны в разрешении международных вопросов, где у Вашингтона либо мало, либо вовсе нет никаких рычагов. В число таких вопросов входят проблемы Северной Кореи и Сирии. Так что США могут получить существенные выгоды, развивая сотрудничество с Россией и Китаем.

Международный терроризм я бы — на государственном уровне — охарактеризовал как ложную и фальшивую угрозу Соединенным Штатам, пусть ее и преувеличили в СМИ и в экспертной среде до таких размеров, что она кажется более опасной, чем есть на самом деле. Уже установлено, что в год от падающей мебели погибает больше американцев, чем от рук террористов. Но терроризм содержит в себе особый потенциал в силу своей непредсказуемости и страха, который он порождает. Благодаря этому страху американское правительство и бизнесы всех уровней оказались готовы тратить триллион долларов в год ради того, чтобы нанести поражение тому, что, с рациональной точки зрения, можно воспринять как относительно второстепенную и малозначительную проблему. 

Так что если бы Соединенные Штаты относились серьезно к отражению действительных угроз американскому народу, то они для начала могли бы сократить оборонные расходы, чтобы те были соразмерны с настоящей угрозой. Затем следовало бы сосредоточиться на трех вещах. 

Во-первых, необходимо установить твердый modus vivendi * с Россией и Китаем, чтобы избегать конфликтов интересов, которые будут в состоянии перерасти в настоящую эскалацию противостояния по принципу «зуб за зуб». Это потребовало бы признания Вашингтоном того факта, что и у Москвы, и у Пекина есть региональные сферы влияния, которые определяются их интересами. Вам не должны нравиться системы правления в любой из этих стран, но их национальные интересы надо понимать и уважать — точно так же, как у Соединенных Штатов внутри своего собственного полушария имеются законные интересы, которые должны быть уважаемы Россией и Китаем. 

Во-вторых, Вашингтон должен будет, к сожалению, расходовать средства на Агентство противоракетной обороны **, которое содержит систему ПРО. Это необходимо на тот случай, если поиски modus vivendi по той или иной причине провалятся. Взаимное гарантированное уничтожение не является желанной стратегической доктриной. А возможность перехвата «прилетающих» ракет при наличии некоторой способности нанести ответный удар после того, как сам подвергся атаке, является реалистичным сдерживающим средством, если учесть уровень распространения как ракетно-баллистических технологий и систем, так и ядерного оружия. 

В-третьих, необходимо создать скоординированную программу противодействия международному терроризму. Эта программа должна быть основана на учете источников террористических угроз и на физическом предотвращении террористических атак. Это — тот элемент национальной обороны, который хуже всего разработан. Отношения с Россией и Китаем означают взаимодействие со зрелыми режимами, которые имеют дипломатические и военные каналы. Отношения с террористическими негосударственными игроками совершенно отличаются от этого, поскольку, вообще-то, таких каналов не имеется. 

В теории должно быть довольно просто совместить угрозы и интересы с действиями, поскольку и тех, и других, и третьих всего-то по горстке. Но, на практике оказывается, что это не так. Что делает Вашингтон? Прежде всего, Белый дом преднамеренно поворачивается спиной к возможности восстановления хороших рабочих отношений с Россией. А именно — он настаивает, что Крым надо вернуть Киеву, обвиняет Москву в продолжении конфликта в Донбассе и атакует сирийские военные объекты, несмотря на то, что Россия является союзником законного правительства в Дамаске, а Соединенные Штаты — вмешались в конфликт, хотя их никто туда не звал. 

Тем временем конгресс и СМИ лишь отравляют атмосферу, по внутриполитическим соображениям озлобленно раскручивая скандал о т.н. «российском вмешательстве». И это при том, что длящееся уже почти год расследование не предоставило никаких реальных доказательств того, что кто-то из американских чиновников совершил какие-то должностные преступления, а Москва — осуществила вмешательство. 

Играть роль «крутого парня» перед международной публикой стало, к сожалению, частью ДНК «американской исключительности». Недавно, будучи в Варшаве, Дональд Трамп усилил нападки на Россию, призвав Москву «прекратить дестабилизирующую деятельность на Украине и в других странах, а также прекратить поддержку враждебных режимов, включая Сирию и Иран». Он также порекомендовал, чтобы Россия «присоединилась к сообществу ответственных государств в нашей борьбе против общих врагов и в защиту самой цивилизации». 

В этих варшавских комментариях — глубоко оскорбительных и невежественных — не было совершенно никакой нужды, даже если полякам и хотелось их услышать. Это не было хорошим началом для второго заморского вояжа Дональда, даже если та речь и была интерпретирована как желанная защита западной цивилизации и европейских ценностей. Трамп, кроме того, провел два с половиной часа в переговорах с президентом Владимиром Путиным, в ходе которых оба лидера, кажется, согласились не соглашаться по вопросу о «российском вмешательстве в американские выборы». Встреча Трампа и Путина показала, что восстановление неких рабочих отношений с Россией все еще возможно, поскольку это служит интересам всех. 

Совсем другое дело — борьба с террором. И подход Соединенных Штатов противоположен тому, что в этой ситуации постарался бы достичь рациональный игрок. США верно считают, что надо помогать тем, кто борется против ИГИЛ *** в Сирии и Ираке. Но одновременно с этим США атакуют тех, кто наиболее эффективно борется с этой группировкой, а именно — вооруженные силы правительства Сирии и шиитское ополчение, представленное Ираном и Хезболлой. На самом деле, становится все более ясно, что, по крайней мере, некоторая часть администрации Трампа стремится использовать участие в сирийском конфликте в качестве трамплина для развязывания войны с Ираном. 

Так же, как это было в месяцы, предшествовавшие злополучному вторжению в Ирак в 2003 году, сейчас в Вашингтоне жмут на все кнопки, чтобы очернить Иран. Недавние сообщения говорят о том, что два человека в Белом доме особенно сильно давят на генералов в администрации Трампа с целью осуществить эскалацию американского участия в сирийском конфликте, чтобы разжечь войну с Ираном — скорее, раньше, чем позже. Эти двое — Эзра Коэн-Уотник (Ezra Cohen-Watnick) и Дерек Харви (Derek Harvey). Оба — остатки той команды, которую привел в Белый дом до чертиков антиирански настроенный бывший советник по национальной безопасности Майкл Флинн. 

Коэн-Уотнику тридцать лет, и у него практически никакого опыта для того, чтобы занимать свою должность директора по разведке в Совете национальной безопасности. Но его неопытность мало что значит, ведь он хороший друг «первого зятя» — Джареда Кушнера. Он сказал газете New York Times, что «хочет использовать американских шпионов для того, чтобы содействовать выдавливанию иранского правительства». Подобного рода комментарий отражает полную некомпетентность — как в отношении Ирана, так и в отношении возможностей разведывательных ведомств. Его соучастник по преступлению Харви — бывший военный офицер, который служил советником у генерала Дэвида Петреуса, когда тот был в Ираке, и одновременно — советник СНБ по Ближнему Востоку. 

И Коэн-Уотник, и Харви разделяют веру неоконсерваторов в то, что иранцам и их доверенным лицам в Сирии и Ираке необходимо противопоставить силу. В журнале Foreign Policy это было преподнесено как возможность создать «поворотный момент, который определит, кто будет оказывать влияние на Ирак и Сирию — Иран или США». Другие неоконовские пропагандисты конфликта с Ираном описывали свой ужас при мысли о шиитском «мосте» или «сухопутном коридоре» через арабские территории — от самого Ирана и Сирии до Средиземного моря (Хезболла в Ливане). 

Какую опасность для тех, у кого есть договоры о союзнических отношениях с США, будет представлять сухопутный коридор, находящийся под влиянием Ирана, остается загадкой. Но ненавистников Ирана в Белом доме не счесть. Бывший высокопоставленный аналитик ЦРУ Пол Пиллар видит «безжалостную и неослабевающую враждебность администрации Трампа» в отношении Ирана и отмечает избирательный подбор разведданных для того, чтобы выискать повод для войны — в манере, схожей с той, которая применялась в отношении Ирана в 2002—2003 годах. 

И хотя министр обороны Джеймс Мэттис и советник по нацбезопасности Макмастер пока не пошли на поводу у Коэна-Уотника с Харви, их возражения носили тактический характер. Они просто не хотят, чтобы находящиеся в регионе силы США оказались уязвимы для атак с нового направления. Во всем остальном они тоже считают Иран «действующим врагом № 1 для Америки» и убеждены, что война неизбежна. 

К сожалению, Дональд Трамп тоже вмешался в спор, выступив на стороне Саудовской Аравии и Израиля, которые очень хотели бы, чтобы Вашингтон развязал войну с Тегераном в интересах Тель-Авива и Эр-Рияда.

Проблема с анализом ситуации Трампом заключается в том, что он перепутал друзей и врагов. Он поддерживает Саудовскую Аравию, источник большей части терроризма, который охватил Европу и США. Саудовская Аравия, кроме того, убивает сотни тысяч своих же мусульман. Случайный терроризм для убийства максимального количества «неверных и еретиков» с целью насаждения страха — это то явление суннитского мусульманства, которое финансово и доктринально поддерживается саудовцами. Иран, вне всякого сомнения, применял тактику террора для устранения оппонентов и специально отобранных целей за рубежом, но он никогда не был замешан в чем-то похожем на недавние серии нападений во Франции и Британии. 

Так что США, кажется, неумолимо движутся к войне со страной, которая сама по себе не содержит террористической угрозы — если не подвергнется нападению, — ради страны, которая очень даже является составной частью такой угрозы. А также — в интересах Израиля, который предпочел бы смотреть, как американцы гибнут в войне против Ирана, но не стал бы рисковать своими сыновьями и дочерями. 

Если бы США понимали, кто является настоящим врагом, и выработали подходы к решению проблемы реального терроризма, то они действовали бы против Саудовской Аравии, а не Ирана. Это, кроме того, побудило бы Белый дом серьезно поразмыслить над тем, до какой степени вооруженные интервенции Америки повсюду в Азии и Африке порождают ненависть к американцам. Эта ненависть побуждает облачаться в жилет смертника и идти на теракт. Саудовское финансирование и вашингтонское пристрастие развязывать войны и, таким образом, рыть глубокий колодец ненависти — вот главные причины роста глобального терроризма. 

Думаю ли я, что Белый дом Дональда Трампа имеет смелость, чтобы сменить направление движения? К сожалению, нет. 

* Латинское modus vivendi — образ жизни, способ существования. Дипломатический термин, применяемый для обозначения временных или предварительных соглашений, которые впоследствии предполагается заменить другими, более постоянного характера или более подробными. Документ, устанавливающий М. в., может и не носить этого наименования, а представлять собой обычное соглашение или даже конвенцию за подписью обеих сторон. Чаще всего М. в. устанавливается в форме обмена нотами. 

** Одно из ведомств министерства обороны США. 

***"Исламское государство" (другие названия: «Исламское Государство Ирака и Сирии», «Исламское Государство Ирака и Леванта», «Исламское Государство Ирака и Шама», ИГИЛ) запрещено на территории России, решение Верховного суда РФ от 29.12.2014. 

Автор — бывший сотрудник военной разведки и ЦРУ США, эксперт в сфере противодействия терроризму, работал около 20 лет в Турции, Италии, Германии и Испании. С 1989 по 1992 год был руководителем резидентуры ЦРУ в Барселоне. Владеет испанским, итальянским, немецким и турецким языками. 

Перевод Сергея Духанова.