ТАПИ, или Как превратить Афганистан в газотранзитное государство?

Пока внимание миллионов было приковано к прямой линии с президентом России Владимиром Путиным, в мире происходили и другие события... Внимание к себе накануне привлекли сразу несколько таких событий, связанных с таким регионом как Центральная Азия. При учёте того, что было бы странно выносить этот регион за скобки интересов ведущих мировых держав, центральноазиатские события последний дней сложно оставлять неосвещёнными. 

Одно из таких событий связано с высказанной заинтересованностью официального Ташкента (Узбекистан) в участии по созданию газопровода, по которому туркменский газ потечёт в Индию. По понятным причинам, проект, о котором идёт речь вызывает гигантский интерес как со стороны Индии, так и со стороны Туркменистана. Индия, как растущая высокими темпами экономика, нуждается в наращивании закупаемых объёмов относительно недорогих энергоносителей. Официальный Ашхабад в свою очередь заинтересован в инвестициях в газодобывающую отрасль, приносящую стране существенные средства в госбюджет. Понятна заинтересованность и Узбекистана, который не хочет упустить возможности стать участником проекта, сулящего гигантские прибыли. 

В связи с этим мог бы возникнуть вопрос: если проект столь перспективный, то почему у того же Узбекистана заинтересованность в нём проявляется только сейчас? Ответа здесь как минимум два. Первый лежит в плоскости безопасности. Второй – в геополитических изменениях в южной части Азии.

Дело в том, что обсуждаемый газотранспортный проект – это так называемый ТАПИ (по первым буквам названий государств, которые изначально принимали решение о возможном строительстве: Туркменистан, Афганистан, Пакистан, Индия). Не нужно обладать сверхъестественной интуицией, чтобы догадаться, почему при реализации проекта могут возникнуть проблемы именно с безопасностью... По меньшей мере, одно звено этой цепочки выглядит слабым. И это Афганистан. 

Для справки: газопровод ТАПИ в плановых документах имеет длину более 1,7 тыс. км. Примерная стоимость проекта – около 8 млрд долларов. Прогнозируемая мощность – 33 млрд кубометров газа в год. Обеспечивать такую мощность должно крупнейшее туркменское газовое месторождение «Галкыныш» (Galkynyş), расположенное в Марыйской области (Марыйский вилаят). По оценке международных экспертных групп, «Галкыныш» обладает внушительными запасами не только газа (более 21 трлн кубометров), но и нефти (не менее 300 млн тонн). Месторождение уже эксплуатируется в течение нескольких последних лет, но Ашхабад хочет использовать его по полной. 

Первый камень в строительство ТАПИ был в торжественной обстановке заложен в туркменском Мары 13 декабря 2015 года. Дальше первого камня и работ на туркменской территории процесс особенно не продвинулся. И та же Индия уже давно бы вложилась в проект на все сто, если бы не тот факт, что, во-первых, газовую трубу нужно «тянуть» через Герат и Кандагар, где официальные афганские власти даже днём с трудом контролируют территорию, а во-вторых, около 800 км маршрута должны пройти через Пакистан, с которым у Нью-Дели, мягко говоря, непростые отношения. 

Так почему же, если с безопасностью «не всё так однозначно», о ТАПИ снова заговорили? Дело в том, что на недавнем саммите ШОС Индия и Пакистан были включены в список стран-участниц организации сотрудничества. А если Индия и Пакистан согласились в организацию войти, то и сотрудничество, стало быть, не прочь наладить, несмотря на территориальные претензии.

Однако головная боль в виде Афганистана по-прежнему имеется. И дело не только в том, что придётся огибать горные массивы. Основная проблема – полный террористический беспредел в этом государстве, который при наличии американского военного контингента сходить на нет явно не собирается. 

Именно поэтому и хочется, и колется. Тот же Узбекистан с одной стороны явно не хочет остаться в стороне от прибыльного проекта, с другой стороны – риски велики. 
Из заявления председателя правления холдинга «Узбекнефтегаз» Алишера Султанова: 

Туркменская сторона сделала нам предложение принять участие в ТАПИ. В свою очередь президент Узбекистана дал поручение компании проработать этот вопрос. Однако конкретизирую — сейчас официального заявления о вступлении Узбекистана в проект ТАПИ или о нашем участии в нём нет. 

Ташкент не скрывает того, что готов поучаствовать в проекте, если Ашхабад найдёт того оператора, который возьмёт на себя ответственность за строительство газопровода на всём его протяжении. Весь вопрос, кто же может стать таким оператором, который умеет не просто строить газопроводы внушительной длины, но и ещё и нивелировать угрозы при строительстве. 

И тут, как бы невзначай, вновь в центральноазитских СМИ прошла новость о том, что Туркменистан заинтересован прохождении веток ТАПИ не только на юг, но и на север – в Казахстан и Россию. Значит ли это, что уже России делают предложение по реализации насколько прибыльного, настолько и рискованного проекта с масштабным экономическим вхождением в регион?

В этой связи можно предположить, что если реализация проекта будет продолжена, то только на основе договорённостей, способных заинтересовать стороны афганского конфликта. О том, что Запад в последнее время обвиняет Россию якобы в контактах с движением «Талибан» (запрещено в РФ), СМИ сообщают нередко. Это ж только Западу «можно» контактировать с тем, с кем посчитает нужным, в своих интересах... 

И здесь нужно констатировать, что Москва в последнее время приобрела существенный опыт по той дипломатии, которая позволяет договариваться даже с теми, с кем договориться на первый взгляд не представляется возможным. Как пример, использование контактов с Турцией и Ираном для прекращения боевых действий со стороны так называемой вооружённой оппозиции в Сирии. Вот только вряд ли стоит ожидать, что одной «исключительной» заокеанской державе всё это придётся по душе, особенно при учёте того, что «исключительную» державу вполне могут поставить перед фактом – как поставили перед фактом на севере Ирака с курдским трубопроводом в Турцию и приглашением к проекту «Роснефти». 

Горит ли желанием Россия стать участником проекта ТАПИ? – отдельный вопрос, ответ на который можно высказать только в формате предположения. А предположение такое: вполне возможно, что Москва может и задуматься об участии в проекте, при учёте хотя бы того, что нефтепровод в далеко не самом спокойном Северном Ираке Россию всё же сумел заинтересовать. Однако там, с турецким направлением, всё же больше геополитический интерес, а тут – у России есть и менее рискованные способы ведения межгосударственных (включая экономические) отношений, если речь вести исключительно о финансовой отдаче. Замирять воюющие стороны ради строительства газопроводов – дело, конечно, вполне гуманитарное, но тут главное не переусердствовать. 

Автор: Володин Алексей