В награду – целый век

Честно признаться, я не ожидал столь крепкого рукопожатия от ветерана накануне его столетия. Но чем дальше знакомился с этим замечательным человеком, тем больше понимал, что и на своём в прямом смысле веку он не растерял бойцовских качеств легендарного аса. 

Перебирая фото из своего архива, ветеран уверенно вспоминал имена и фамилии однополчан, даты и места съёмки. Так же ярко он рассказывал о военной поре и людях, с которыми довелось идти дорогами и небом Великой Отечественной. Меня тронули и его слова: «А я ведь встречался с журналистом «Красной звезды» во время войны». И он поведал мне об одном из боевых эпизодов своего экипажа, который в полку все звали «Три Коли», потому что служили в нём командиром старший лейтенант Николай Жуган, штурманом старший лейтенант Николай Куроедов и стрелком-радистом старший сержант Николай Осьмачко. В тот день они возвращались после бомбардировки аэродрома в немецком тылу, и на обратном курсе их ТБ-3Ф атаковала пара «мессеров». Машина загорелась, и экипажу пришлось покинуть её в небе. Командир и стрелок-радист прыгнули чуть позже и смогли дотянуть до нейтральной полосы, откуда их забрали наши пехотинцы, а вот со штурманом приключилась необыкновенная история. Его парашют полностью не раскрылся, и Куроедов падал с высоты в три тысячи метров. Удар о землю смягчили молодые деревья на краю оврага. Кубанские казаки-конники, возвращаясь из рейда по немецким тылам, нашли штурмана без сознания по обрывкам парашюта, которые виднелись над глубоким сугробом, и доставили в госпиталь. Там-то и повстречались командир экипажа, приехавший проведать штурмана, и краснозвёздовец, готовящий статью о счастливом спасении лётчика. Многое тогда поведал о друге старший лейтенант Николай Жуган: как они летали без прикрытия громить врага на полях сражений в сорок первом, как в ночном полёте на Берлин его штурман точно вывел самолёт на цель, как не раз горели в небе. 

Вообще же в годы войны Николаю Жугану везло: пришлось с парашютом покидать свой самолёт пять раз. Четырежды его сбивал враг, и один раз – удар молнии. Однажды, когда их экипаж после приземления на парашютах во фронтовой полосе вышел в расположение нашей стрелковой части, встретивший их комбат только развёл руками: «Видать, есть у вас, авиаторов, ангелы-хранители, если вы наше минное поле преодолели…» Сам отважный лётчик говорит теперь, что судьба к нему действительно благоволила.

И это, пожалуй, правда. Через село Николаевка на Одесчине, где 23 февраля 1917 года родился Николай Жуган, вместе с воюющими отрядами прокатился тиф, унесший в могилу маму и сестру. Через три года умер и его отец. Годы, проведённые в одесском детдоме, Николай Павлович вспоминает с теплотой, говорит, что они стержневые в его характере. После занятий в детдомовских мастерских он быстро освоил профессию токаря на заводе «Красный профинтерн», а комсомольская ячейка направила его на занятия в клуб Осоавиахим. Там-то и посоветовали земляку осваивать небо по-серьёзному. И старательный парнишка получил путёвку в Харьковскую лётно-планерную школу. А после её окончания был направлен в Одесскую школу военлётов. 

Уже 22 июня 1941 года лейтенант Жуган повёл свой самолёт в боевом строю полка бомбить колонну танков, обходящих Брест 
Осенью 1938 года младший лейтенант Жуган прибыл в Брянск на аэродром 8-го бомбардировочного авиаполка и принял под своё начало экипаж самолёта СБ-3. А накануне войны, переучившись на дальний бомбардировщик ДБ-3ф, стал командовать экипажем в 98-м бомбардировочном авиаполку, который базировался на аэродромах Смоленской области. Именно оттуда 22 июня 1941 года лейтенант повел свой самолёт в боевом строю полка бомбить колонну танков, обходящих Брест. Немцы не ждали атаки с неба, и все самолёты тогда вернулись на свою базу. Чего нельзя сказать об остальных вылетах начального периода войны. Фашистские истребители не хотели рисковать под пулемётным огнём строя наших бомбардировщиков, поэтому заходили снизу и сбивали крайние в боевом порядке машины, после чего улетали восвояси. «В один день, бывало, вылетаем пятнадцатью машинами, возвращаемся тринадцатью, потом – одиннадцатью, семью, пятью, тремя… Видимо, из-за больших потерь авиации нас, «дальников», тогда использовали в качестве фронтовых бомбардировщиков. Истребителей прикрытия в ту пору я не припоминаю, а вот зенитная оборона у немцев была мощной», – вспоминает ветеран. Но судьба берегла лётчика. 23 февраля 1942 года друзья поздравили Николая Жугана с днём рождения, Днём Красной Армии и вторым боевым орденом – Красного Знамени. 
В лётной книжке пилота Жугана времён войны значатся боевые вылеты в районы Волоколамска, Истры, Рузы в динамике битвы под Москвой, бомбёжки войск и аэродромов врага во время Сталинградской битвы, по два вылета в день на Курском направлении. В 1943 году его Ил-4 бомбил в ночном полёте Берлин, в 1944 году сбрасывал бомбы на Кёнигсберг, Данциг, Инстербург. Тогда же, после двух дней непрерывных бомбёжек нашей дальней авиацией аэродромов и крупных гарнизонов Финляндии, эта страна повернула своё оружие против бывшего союзника – Германии. 

На вопрос о самом сложном фронтовом полёте Николай Павлович ответил так: «Во время операции «Багратион» мы отбомбились по немецкому аэродрому вблизи Пинска. И на обратном пути, это был мой 242-й боевой вылет, самолёт сбили. Мы со штурманом прыгнули с парашютами, а стрелок-радист Коля Осьмачко не смог покинуть кабину, скорей всего, ранен был, я его голоса после команды покинуть самолёт так и не услышал. Приземлился я в тылу врага, встретил партизан из отряда «Храбрецы», которыми командовал батька Рябцевич, они и вывели меня через линию фронта к своим. То, что один Коля погиб, я понял сразу, не увидев в воздухе его парашюта. А вот за второго Колю сильно переживал: не попал ли он в плен». Штурман и командир встретились уже в родном полку и узнали, что одним указом им присвоено звание Героя Советского Союза. 

Свой последний боевой вылет, 312-й по счёту, гвардии капитан Николай Жуган совершил 27 апреля 1945 года, обрушив победные бомбы на позиции фашистов под Берлином. Пилотская фортуна благоволила ему и в мирные дни: после учёбы в академии майор Жуган принял авиаполк новых Ту-4, ставших тогда основой нашей стратегической авиации. Полковником стал командовать в Восточной Сибири дивизией первых реактивных стратегических бомбардировщиков Ту-16, успешно освоил эту замечательную машину, получил звание генерал-майор. Но тут врачи нашли у него ограничения по здоровью для службы в реактивной авиации, и молодой комдив вынужден был уйти в запас. Переехал в Краснодар, работал, воспитывал троих детей, постоянно держался на стремнине общественной жизни – двенадцать лет был командующим краевой военно-спортивной игрой «Орлёнок», вот и сейчас считает, что создание юнармейских отрядов – это продолжение, развитие традиций той поры. И сегодня Николай Павлович – настоящий «агитбоец» краевой организации Героев Советского Союза и Героев России, правда, на встречи теперь молодёжь чаще приходит к нему – годы дают о себе знать. Но выправка у генерала остаётся военной, как и точность суждений. Храни и впредь, судьба, своего любимца!