Предназначение

Как-то раз заговорили мы с моим дружком о роли отдельно взятого индивидуума в воспитании и формировании личности. Тема показалась крайне занятной, в связи с чем мне вспомнилась одна давнишняя история, довольно точно раскрывающая суть этого вопроса. 

Был у нас в училище начальник строевого отдела, капитан второго ранга Кузьмин. Человек крайне сложного характера, жёсткий — в общем, вполне типичный для того канонического вида, в котором иные строевые офицеры предстают в анекдотах про злобную военщину. Боялись его жутко. Редкая птица пролетала мимо него безнаказанно: Кузьмин был из тех, кто спокойно мог докопаться до столба. Огрести можно было буквально за всё. Особенно он любил неуставные фуражки-«грибаны» у старшекурсников. Рвал их собственноручно и тут же выбрасывал в урну, откуда чуть позже ошмётки «грибана» извлекались, после чего изделие реставрировалось, давая тем самым старт новой увлекательной охоте.

Заканчивал Анатолий Осипович наш факультет, по слухам, служил турбинистом в Стране летающих собак под названием Гремиха, что, видимо, оставило в его душе глубокие раны, боль от которых отражались на подрастающем поколении будущих офицеров — на нас. 

Случился у нас на третьем курсе, ближе к весне, большой залёт. Сути его, честно говоря, не помню, ибо всех их и не упомнишь; могу только сказать, что был он массовым, циничным и исполненным в максимально вызывающей форме, какая только доступна курсантам третьего курса. 
Естественно, безнаказанным такое оставить было невозможно, поэтому утром начался разбор полётов, который вылился в большое построение и громовую речь Кузьмина, ради такого случая прибывшего в наш корпус. Жили мы тогда на одном этаже с четвертаками. Видимо, для профилактики командование решило повоспитывать и их. 

Сто человек стояли в длинном коридоре жилого корпуса, первая шеренга делала виноватые лица, вторая лениво перешёптывалась и откровенно скучала. Кузьмин медленно, заложив руки за спину, прохаживался вдоль строя и что-то говорил, не находя понимания у стоящих напротив: были это какие-то гневно-дежурные слова, положенные в подобающих случаях, но никого особо не трогавшие. Как обычно, все ждали выводов, от которых зависело ближайшее будущее стоявших в строю. 

Потом он вдруг остановился и, резко сменив тон, спокойно сказал: «Вас здесь воспитывают, учат и пытаются сделать из вас людей только для одного: для того, чтоб однажды, один раз в жизни наступил ваш звёздный час. Не важно, в какой форме это произойдёт: накроете ли вы собой амбразуру, как Матросов, спасёте ли товарища в отсеке, пожертвовав собой, или нажмёте в нужный момент одну-единственную кнопку, которая предрешит исход аварийной ситуации. Всё, что вы здесь видите и слышите, — запомните, всё! — нацелено именно на это. И постарайтесь сделать так, чтоб то, чему вас здесь учили, не пошло прахом из-за вашей же глупости и разгильдяйства. Вы должны выполнить своё предназначение». 

Я хорошо помню многих, кто был на том построении — и своих, и старший курс. Стояли там Аряпа с Любушкиным, которых знает теперь полстраны, стоял в том строю и Димон Колесников по кличке «Золотой», который спустя несколько лет своим последним письмом прославил на весь мир дух русских моряков. 

Когда опубликовали его знаменитое «Отчаиваться не надо», я подумал: «Ну вот, Димон, это и был твой звёздный час». 
Не знаю, вспомнит ли сейчас Кузьмин эту историю; вполне допускаю, что и нет, потому что для него всё это было рядовой взбучкой — одной из тех, что он задавал направо и налево регулярно. Для меня же эти простые формулировки стали той самой прокламацией, что до конца жизни бережно носится в левом нагрудном кармане. 

Вот так и бывает иногда: воспитывали, воспитывали десятки педагогов, а потом встал вдруг немудреный человек и, найдя нужные слова, в доступной форме объяснил, кто ты, зачем и для чего. Я чертовски горжусь тем, что меня учили такие люди.

  
Встретите его — привет передавайте и поклон земной. 

Автор: Сергей Гурьянов