Батька Минай и четверо его расстрелянных детей

Не знаю, как Минай Филиппович Шмырёв нашёл в себе силы пережить ночь с 13-го на 14-е февраля 1942 года. Пятидесятилетний партизан, он не был в то время арестован и не подвергался физическим пыткам. Но ночь, о которой идёт речь, - канун расстрела его четверых детей, а младшему всего-то три года исполнилось. 

Таким бесчеловечным способом фашисты пытались поймать «батьку Миная». Как рвалось на части отцовское сердце — только догадывались партизаны, почти силой удерживающие Миная Филипповича от явки к врагу. Понимали: немцы и детей не отпустят, и отца заодно казнят. Будет полная победа зверей: одним махом, безнаказанно, с корнем уничтожат они Шмырёвых и обезглавят партизанский отряд. 

Нельзя, нельзя приходить и сдаваться. Надо выдержать до конца, остаться в живых и мстить. Но цена-то какая, цена... Это чужим людям понятна фашистская дикая логика: любым способом поймать в сети всех, кого получится. Но не может отец так же разумно взвесить «за» и «против». Он с первого дня жизни детей был с ними. Воспитывал, заменил мать, когда её не стало. Растил для будущего, для завтра. И теперь, в таком неожиданно мучительном и горьком «завтра», не явиться, оставить сыновей и дочерей в заложниках, на расправу? Легче прийти и умереть, быть с ними в тот последний час — а Родина уж сама после с врагом сражаться станет, без него. 


Но в том-то и великое мужество, и что-то непостижимое: понять, что так фашистов не победить. Это значит — дать им в руки ещё одно оружие, стать первым в длинной цепочке таких же казнённых. 

Сталкивать любовь к родным и Родине — страшно. Это — нарушение самых-самых заветных правил, без которых человек вообще не человек. Но — вернёмся назад, в довоенные годы, когда Минай Филиппович ещё не знал, что ему уготовано... 

Он родился 23 декабря 1891 года в крестьянской семье, в Витебской губернии (деревня Пунище). Своё необычное имя получил в честь святого Мина (23 декабря — как раз его день). Семья Швырёвых большая, тринадцать детей, жилось трудно. Мальчишка с детства трудился на панской конюшне и привык ложиться поздно, вставать до зари. Восьмилетним пошёл в церковно-приходскую школу. Выучился читать, но на том официальное образование пришлось завершить. Дальше Минай образовывал себя сам: читал всё, что и когда только мог. 

Участвовал в Первой Мировой войне. Воевал в артиллерии — и как отважно! Три Георгиевский креста и две медали! 

К наградам относился довольно равнодушно. Но однажды они спасли ему жизнь. Дело было в Румынии. Офицер-дворянин, будучи в плохом расположении духа, велел солдатам построиться и принялся беспричинно бить их по лицу. Дошла очередь до Миная. Уверенный в своей безнаказанности, офицер успел лишь замахнуться, как тут же получил увесистый удар в ухо. Парнем Минай был здоровым, кулак его — пудовым. Офицер угодил в госпиталь и был потом комиссован. А солдату Минаю грозил расстрел. 

Двадцать три дня дожидался казни Минай Филиппович. А между тем решалась его судьба. Ведь прежде всего требовалось лишить Шмырёва трёх Георгиевских крестов, а сделать это мог только царь. Объяснять самому государю, что произошло, офицеры не решились — понимали, стало быть, свою неправоту. В результате разжаловали Миная Филипповича из сержантов в рядовые — и всё. 

Довелось Шмырёву и в Гражданскую воевать. Был в партизанах, командовал отрядом по борьбе с бандитизмом на Витебщине. За это заплатил горькую цену: из-за угла убили отца и младшего брата. 

Незадолго до Великой Отечественной войны случилось ещё одно несчастье: умерла жена, Прасковья Ивановна. Младшему сыну Мишеньке только год-то и исполнился. Четверо детей остались на плечах отца. Но плечи эти не опустились. Минай Филиппович успевал всё: подняться затемно, приготовить завтрак, отправить старших в школу и самому не опоздать на работу — его назначили директором картонной фабрики. 

Когда Щмырёв превратился в батьку Миная? Он и сам не помнил. Может, после гибели отца, когда стал старшим в родительской семье. Или — когда возглавил фабрику. Или - когда оказался за отца и мать у своих детей... Но неприметное, простое это слово - «батька» - отражало суть человека. Заступник, советчик, друг, голова. 

...В первые дни войны случился на фабрике конфликт. Минай Филиппович собрал рабочих, говорил о мобилизации, задачах. А в это время работник Василий Фоменков со своими приятелями учинил погром в спиртохранилище фабрики. Мол, всё равно всё немцам достанется, хоть покутить напоследок. 

Батька Минай явился в самом разгаре гулянки. За шиворот выволок Василия за ворота фабрики, отнял награбленное и выгнал вон. «Не забуду тебе этого, не прощу!» - кричал Фоменков. Слова эти, показавшиеся тогда пьяной руганью, растаяли в воздухе. Да не навсегда. 

На фронт Шмырёва не взяли — ему уже исполнилось пятьдесят лет. Но бездействовать, когда враг вот-вот захватит родную землю, Минай не мог. Он был батька и людям, и земле этой. 

Детей своих — Лизу, Серёжу, Зину и Мишеньку — поначалу вместе с работницами фабрики попытался эвакуировать. Но опоздал — дорогу уже перекрыл вражеский десант. Тогда отвёз к своей старой (сто лет!) матери, тёще и сестре, в Пунище (по некоторым данным - Пуничи). А сам собрал из рабочих завода партизанский отряд и ушёл в лес. 

Начался славный боевой путь отряда. Вот очень короткое его описание. В июле того же года уничтожено кавалерийское подразделение противника. Разгромлена автоколонна. Взорваны три моста, один из них — вместе с грузовиками немцев. Только за один август 1941 года проведено 27 боёв, в которых погибли более ста фашистов, уничтожено 18 цистерн с горючим, 14 машин. 12 сентября партизаны ворвались в посёлок Сураж, разгромили районную управу и казарму. Отряд объединился с партизанами других районов — так родилась 1-ая Белорусская партизанская бригада. К весне 1942 года она освободила 15 сельских советов — появился Суражский партизанский край. Советская власть здесь сохранялась до прихода Красной Армии. На участке Усвяты-Тарасенки отрял расчистил от фашистской нечисти участок в 40 километров, вдоль берега Северной Двины. Через «Суражские ворота» можно было свободно пройти к нашим, здесь крестьяне перегоняли на большую землю скот, увозили зерно. Дорогу партизаны держали открытой в течение полугода.

«Бандит номер один» - называли Миная немцы. Они устраивали облавы, но безуспешно. Объявляли о высокой награде тем, кто донесёт, - но никто на пятьдесят тысяч позарился и не выдал. И тогда, вконец обозлённые, фашисты придумали зверство. В октябре 1941 года окружили деревню Пунище, селян согнали к дому, где жили дети Миная Филипповича. Взяли всю семью. Исключение предлагалось лишь тёще Шмырёва — уж очень старая была. Но она не стала оставлять внучат, поехала с ними. 

Как, откуда узнали враги, где спрятана семья? От предателя. От того самого Васьки Фоменкова, чьи слова полгода в воздухе висели, незаметные. За спирт недопитый рассчитался. 

Предугадывал Минай Филиппович, что так может случиться. За несколько дней до того побывали партизаны у семьи, хотели забрать к себе. Но женщины наотрез отказались. Горько им было бросать корову — как детишки без молока? Тяжела ведь жизнь в лесу. Не верилось женщинам, что фашисты могут детей выследить и схватить. Лучше о врагах своих думали. Не понимали, что они — из тех, кто в спину бьёт, из-за угла. 

Поначалу семью допрашивали. Потом били, даже малыша. Если схватят кого-то похожего на Шмырёва, тотчас Мишеньку терзали. Думали, маленький, не удержит радости от встречи с отцом. 

Так продолжалось до февраля 1942 года. Четыре месяца! Рвался Минай явиться к немцам, но свои не пускали. Все понимали: в живых не оставят никого из Швырёвых. Попытаться отбить — тоже грозило гибелью многим людям. Немцы подтянули к Суражу силу, они ждали боя. А большая партизанская бригада, о которой я написала выше, ещё не была создана. И Минай Филиппович понимал, что ради своих детей не может послать на верную гибель отряд. Не простят ему этого дети бойцов, жёны, матери... 

И вдруг — письмо от Лизы, старшей дочери. Его передал один из охранников. В тот момент, когда Минай Филиппович решил покончить с собой — это ему казалось выходом. «Папа, за нас не волнуйся, никого не слушай, к немцам не иди. Если тебя убьют, то мы бессильны и за тебя не отомстим. А если нас убьют, папа, то ты за нас отомстишь...» Четырнадцатилетняя девочка. Подросток. 

14 февраля семью расстреляли. Даже матери, столетней женщине, продиктовали смертный час. 

Искал смерть Минай Филиппович, шёл в самое пекло. Но пули обходили стороной. Отряд перерос в бригаду. Осенью 1942 года Шмырёва отозвали в распоряжение Белорусского штаба партизанского движения. 15 августа 1944 года ему присвоили звание Героя Советского Союза. 

Минай Филиппович снова женился на партизанке из своего отряда, Ирине Матвеевне. Родились двое дочерей Клара и Зина. 

Ещё девятнадцать мирных лет было отведено батьке Минаю — он умер 3 сентября 1964 года. До последнего дня в его нагрудном кармане лежало письмо Лизы. А вот кусочек из письма Миная Филипповича в Ленинград - Анне, жене родного брата (письмо написано в конце войны, уже из освобождённого Витебска): «Я работаю заместителем председателя исполкома. В нашей местности население живёт в большой нужде. Уничтожено буквально всё. Люди живут в землянках. Немало людей болеют тифом и другими болезнями. Экономика слишком слаба, а семьям фронтовиков нужно помогать повседневно. И наши изыскивают эти средства повседневно. 

Семья пока живёт. Растут и малыши, хотя бы от них иногда получаешь некоторое успокоение на душе. Но то, что потеряно, забыть никогда не придётся. 
Как умерла Ивановна, так с тех пор начались чёрные дни моей жизни. Я часто думаю, почему не я, а именно она. Нет сомнения, что она смогла бы сберечь детей. А я не смог. И та мысль меня страшно мучит. Правда, я сошёлся с тем человеком, с которым можно жить. Нажили двое детей, дети хорошие. Клариса уже ходит, кое-что начинает говорить. Но тягота на сердце никогда меня не покидает о моей той семье. Этот камень не оставит меня всю жизнь...» 

Особенно пронзительна строчка «Семья пока живёт»...