ВЛ / Статьи
Самая загадочная война России
1-09-2016, 08:14...
3 279
В первые дни осени на Бородинском поле будут по традиции отмечать события 1812 года
Напомню, что Бородинское сражение (французы его называют битва у Москвы-реки, Bataille de la Moskova) прогремело 26 августа (7 сентября по новому стилю) у деревни Бородино под Можайском в 125 километрах от Москвы. Оно было самым кровопролитным среди однодневных сражений прошлых веков. Длилось 12 часов, армии Наполеона удалось частично захватить позиции русской армии, но после окончания битвы французы отошли на исходные позиции.
Так что в нашей историографии считается, что мы одержали победу. Но на следующий день главнокомандующий русской армии М. И. Кутузов дал приказ отступать в связи с большими потерями и наличия у императора Наполеона больших резервов.
Западные историки признает Бородино победой Наполеона, хотя и с оговорками.
Поговорить об этой войне я решил с Евгением Понасенковым, режиссером, историком и автором прекрасной монографии о войне 1812 года
«СП»: — Евгений, правда ли, что, по вашему мнению, правды о войне 1812 года на самом деле не знает никто?
— Не совсем так. Ее знали современники. Ее знали генералы, мемуары которых опубликованы. Есть документы, которые хранятся в архивах и очень многие опубликованы. И поэты знали. Пушкин знал. И недооцененный Барклай де Толли, великий полководец, у которого славу похитил Кутузов… Они все знали.
Теперь по порядку. Действительно, вы правы, что война просто так не начинается. Так же не бывает, чтобы французы, итальянцы, немцы сидели-сидели в своих родных государствах — и вдруг оказались в России! Как это случилось? Мы же просто берем и легко отрезаем, как ножницами, контекст мировой истории от событий истории русской, что — просто полный бред. Была Великая Французская революция! И стали возникать, соответственно, антиреволюционные феодальные коалиции в составе: Российская Империя, Австрия, Пруссия, Англия и так далее. Ну, соответственно, Англия их всех спонсировала, потому что у нее был главный интерес: пушечным мясом европейцев — континентальцев бороться со своим главным соперником на море и экономическим соперником — с французами. Поэтому и использовали англичане пруссаков, австрийцев…
«СП»: — И русских?
— Конечно. За каждые сто тысяч солдат, выставленных Россией на борьбу с Францией, которой абсолютно не нужна была Россия, английский кабинет платил 250 тысяч фунтов стерлингов.
«СП»: — То есть, наши солдаты, получается, были наемниками Англии, извините за такую формулировку?
— Если бы наемниками! Но они ведь ничего не получали. Была же рекрутчина и крепостное право. Получал кто? Получал «главный менеджер» — император Александр Первый!
Мы все глядим в Наполеоны
«СП»: — Евгений, получается, что Александр Первый, выполняя волю Англии, ввязывался в войну, в которой биться вынужден был против своего недавнего союзника?
— Здесь такой момент. Дело в том, что, естественно, начались коалиции до Александра и до Наполеона, еще при Екатерине Великой. Но Павел Первый заключил мир, понимая прекрасно, что Россия и Франция (напомню — заклятый враг Англии) объективные союзники: нет геополитических проблем, общих границ — ничего нет. И Павел был убит, как вы знаете, на деньги Англии. И Александр, который о заговоре знал и вступал на престол, прекрасно понимая, что все уже заказано сверху, все решено. И если что, доберутся и до него. И он ходил под этим дамокловым мечом. Кроме того, были и личные причины. Он был воспитан в какой-то такой шизоидной, я бы сказал, атмосфере — между бабкой (Екатериной Второй) и отцом (Павлом Первым), которые хотели убить друг друга и поэтому его сознание было абсолютно деморализовано за годы его детства и юности. К тому же Александр Первый был катастрофически завистливым человеком. Катастрофически!
«СП»: — И кому он завидовал?
— Наполеону! Блестящему политику и полководцу, гению… Когда Александр Первый вступил в Париж, то первое, что он сделал, поехал в Мальмезон, украл личные вещи Наполеона, там постельные принадлежности, стал танцевать с императрицей Жозефиной, первой женой Наполеона, и заказал свой парадный портрет придворному живописцу Наполеона Жерару. Это чистый Фрейд.
«СП»: — А как русское общество относилось тогда к Наполеону и Франции?
— Здесь вообще получилась некая оперетта. Ведь что такое война? Что такое враг? За что сражаемся? За изгнание врага, конечно. Но и — за то, чтобы не говорить на чужом языке, не принимать чужой культуры и так далее. А вся русская история с Петра — это борьба, это война за приятие чужой культуры, в периоде, о котором мы говорим — французской.
«СП»: — Да все офицеры блестяще владели французским языком. И все дворянство наше тоже.
— Они не столько владели французским, сколько как правило абсолютно не владели русским.
«СП»: — Это да. Пушкин с женой дома общались на французском, например. И Кутузов, кстати, отдал приказ об оставлении Москвы на знаменитом совете в Филях тоже по-французски. И это было нормально. Но вернемся к войне. Если Александр все-таки считал Наполеона своим врагом и был готов его решительно разбить, я напомню, что в 1811 году он французскому дипломату Арману де Коленкуру говорил, что, если Наполеон нападет, Александр, чтобы не потерять армию, готов отступать хоть до Камчатки, но мира не подпишет. Почему он откатился до Москвы? Почему императором был принят такой план, блестяще выполненный Кутузовым?
— Все очень просто. По порядку. Россия вступает в одну коалицию антифранцузскую, в другую… В 1805 году нас разбивают под Аустерлицем. Оглушительное поражение! Наполеон, тем не менее, за свой счет обмундировывает русских пленных, посылает русским, для того, чтобы мира просить. Александр и прусский король вновь нападают на Наполеона в 1806 году. В 1807 году они разбиты под Фридландом, Тильзитский мир — вынужденный мир с Францией, союз с Францией — и Наполеон не то что не требует контрибуции, он дарит России Белостокскую область, он всячески делает подарки Александру. Александр Первый за такие щедрые дары награждает Наполеона высшей наградой России — орденом Андрея Первозванного…
«СП»: — Это все равно не повод отступать до первопрестольной.
— Да, так вот, поскольку я вам говорил, что нас разбили под Аустерлицем, под Фридландом, и Александр Первый понял, что русские генералы не способны сражаться с французской армией, она была более прогрессивной. Плюс был еще ренегат, предатель Наполеона маршал Бернадот, которого избрали наследным принцем Шведским, пригласили на шведский трон, так вот, Бернадот сказал Александру, что вы не сможете победить Наполеона в открытом бою. Вам помогут только пространство и климат. Он это понимал просто чисто теоретически. Ведь почему в 1811 году была эта беседа между Коленкуром, послом Наполеона, и Александром? Александр Первый не хотел выполнять условия Тильзитского мира. Он сам вынуждал Наполеона к новой войне. И армии — все три русские западные армии — Барклая де Толли, Тормосова и Багратиона — они стояли на границе с Польшей, правда, тогда не было Польши, а было Великое Герцогство Варшавское, в 1810 году. То есть, Александр провоцировал Наполеона. Более того, все планы у русского императора были наступательные, до того момента, как Александр Первый окончательно понял, что прусский король в этот раз уже его не поддержит, поскольку Пруссия была вместе с Россией разбита в предыдущих стычках с французами. И тогда Александр принимает этот план — отступление вглубь страны. И неважно было Александру, какой ценой. Он презирал свой народ, он говорил в беседах постоянно, что вот, если бы я правил таким образованным и цивилизованным народом, как французы… Когда русские вошли в Париж в 1814 году, Александр запретил из уважения к французам. дислоцироваться в городе русским солдатам…
Так кто же выиграл Бородино?
«СП»: — Евгений, я чувствую, вы сейчас нашу большую победу превратите в такое растянутое поражение… Давайте тогда поставим, с вашей точки зрения, точку в том, кто же победил в генеральном сражении с Наполеоном под Бородино? Французы или мы?
— Здесь не может быть моей точки зрения или вашей. Перед сражением в русской армии было 157 тысяч воинов. Во французской — 130. Потеряли французы — 34 тысячи солдат. Наступающая сторона — русская — 53 тысячи. Обороняющаяся сторона в позиции, в оборонительной позиции, там, где Багратионова флешь, батарея Раевского, потеряла больше.
«СП»: — То есть, я знаю, что сейчас считается, что наступающая армия по сравнению с обороняющейся несет потери примерно один к пяти…
— Конечно, это минимум. Плюс еще русская артиллерия превосходила французскую. Но дальше идет момент полководческого искусства. Конечно, Наполеон артиллерист, он расставил пушки там, где он видел русских солдат, а Кутузов, поскольку не командовал, расставил веером и мы стреляли по своим же березам.
«СП»: — Что значит «Кутузов не командовал»?!
— Ну, это известный факт. Дело в том, что он пол -сражения проспал далеко от передовой. А саму диспозицию даже, вот войска на поле размещал начальник штаба полковник Карл Федорович Толь, отнюдь не главнокомандующий. Но самое главное, самое страшное, что во время сражения командовал кто угодно, только не Кутузов.
«СП»: -- Это вы так считаете? Или это есть в мемуарах? Хотя бы пару фамилий назовите русских генералов, которые бы это подтвердили?
— Минуточку, есть же мемуары Ермолова, Ланжерона, письма герцога Вюртембергского, отчеты корпусных командиров. Самое главное — документы, отчеты, которые подавались командирами корпусов. Каждый корпусный командир дергал дивизии у другого, не имея на это никаких полномочий. Потому что не было главнокомандующего. Корпуса передвигались на Бородинском поле без ведома главнокомандующего. Вот в чем трагедия… Кутузов не хотел давать это сражение, но был вынужден дать, потому что его и назначили для генерального боя. Он и дал этот бой с целью, по возможности, конечно, не пускать врага в первопрестольную, но не получилось ведь.
«СП»: — Но в конечном счете, результаты войны оказались ведь в нашу пользу, если мы вошли в Париж…
— Результаты войны — это вопрос времени. Да, мы вошли в Париж. Но — через два года в составе коалиционных войск. Вся Европа была против Франции. Это что такое? Кстати, для европейских стран это была растянувшаяся интервенция против Франции, которая началась в 1792 году, когда полыхнула Великая французская революция. Еще без всякого Наполеона! Наполеон тогда был нищим лейтенантом. Он унаследовал эти войны, он просто сражался. И поднимался вместе с этими войнами. И вот как только Наполеон начал отбрасывать интервентов, войска тех, кто хотел захватить Францию, то, соответственно, по мирным договорам эти страны начинали выплачивать контрибуции, репарации… Так что они еще больше озлоблялись. В 1814 году они победили Францию еще и потому, что та была обескровлена войнами.
«СП»: — Да, причем буквально. Вы знаете, например, что после наполеоновских войск средний рост французов стал меньше? Не смейтесь: самых рослых и здоровых, костяк армии за годы боев просто выбило.
— Все так. Но во Франции, даже обескровленной, уже были проведены такие реформы Наполеоном, такой кодекс гражданский создан, который выдвинул эту страну вперед на 200 лет…
(продолжение следует)
Так что в нашей историографии считается, что мы одержали победу. Но на следующий день главнокомандующий русской армии М. И. Кутузов дал приказ отступать в связи с большими потерями и наличия у императора Наполеона больших резервов.
Западные историки признает Бородино победой Наполеона, хотя и с оговорками.
Поговорить об этой войне я решил с Евгением Понасенковым, режиссером, историком и автором прекрасной монографии о войне 1812 года
«СП»: — Евгений, правда ли, что, по вашему мнению, правды о войне 1812 года на самом деле не знает никто?
— Не совсем так. Ее знали современники. Ее знали генералы, мемуары которых опубликованы. Есть документы, которые хранятся в архивах и очень многие опубликованы. И поэты знали. Пушкин знал. И недооцененный Барклай де Толли, великий полководец, у которого славу похитил Кутузов… Они все знали.
Теперь по порядку. Действительно, вы правы, что война просто так не начинается. Так же не бывает, чтобы французы, итальянцы, немцы сидели-сидели в своих родных государствах — и вдруг оказались в России! Как это случилось? Мы же просто берем и легко отрезаем, как ножницами, контекст мировой истории от событий истории русской, что — просто полный бред. Была Великая Французская революция! И стали возникать, соответственно, антиреволюционные феодальные коалиции в составе: Российская Империя, Австрия, Пруссия, Англия и так далее. Ну, соответственно, Англия их всех спонсировала, потому что у нее был главный интерес: пушечным мясом европейцев — континентальцев бороться со своим главным соперником на море и экономическим соперником — с французами. Поэтому и использовали англичане пруссаков, австрийцев…
«СП»: — И русских?
— Конечно. За каждые сто тысяч солдат, выставленных Россией на борьбу с Францией, которой абсолютно не нужна была Россия, английский кабинет платил 250 тысяч фунтов стерлингов.
«СП»: — То есть, наши солдаты, получается, были наемниками Англии, извините за такую формулировку?
— Если бы наемниками! Но они ведь ничего не получали. Была же рекрутчина и крепостное право. Получал кто? Получал «главный менеджер» — император Александр Первый!
Мы все глядим в Наполеоны
«СП»: — Евгений, получается, что Александр Первый, выполняя волю Англии, ввязывался в войну, в которой биться вынужден был против своего недавнего союзника?
— Здесь такой момент. Дело в том, что, естественно, начались коалиции до Александра и до Наполеона, еще при Екатерине Великой. Но Павел Первый заключил мир, понимая прекрасно, что Россия и Франция (напомню — заклятый враг Англии) объективные союзники: нет геополитических проблем, общих границ — ничего нет. И Павел был убит, как вы знаете, на деньги Англии. И Александр, который о заговоре знал и вступал на престол, прекрасно понимая, что все уже заказано сверху, все решено. И если что, доберутся и до него. И он ходил под этим дамокловым мечом. Кроме того, были и личные причины. Он был воспитан в какой-то такой шизоидной, я бы сказал, атмосфере — между бабкой (Екатериной Второй) и отцом (Павлом Первым), которые хотели убить друг друга и поэтому его сознание было абсолютно деморализовано за годы его детства и юности. К тому же Александр Первый был катастрофически завистливым человеком. Катастрофически!
«СП»: — И кому он завидовал?
— Наполеону! Блестящему политику и полководцу, гению… Когда Александр Первый вступил в Париж, то первое, что он сделал, поехал в Мальмезон, украл личные вещи Наполеона, там постельные принадлежности, стал танцевать с императрицей Жозефиной, первой женой Наполеона, и заказал свой парадный портрет придворному живописцу Наполеона Жерару. Это чистый Фрейд.
«СП»: — А как русское общество относилось тогда к Наполеону и Франции?
— Здесь вообще получилась некая оперетта. Ведь что такое война? Что такое враг? За что сражаемся? За изгнание врага, конечно. Но и — за то, чтобы не говорить на чужом языке, не принимать чужой культуры и так далее. А вся русская история с Петра — это борьба, это война за приятие чужой культуры, в периоде, о котором мы говорим — французской.
«СП»: — Да все офицеры блестяще владели французским языком. И все дворянство наше тоже.
— Они не столько владели французским, сколько как правило абсолютно не владели русским.
«СП»: — Это да. Пушкин с женой дома общались на французском, например. И Кутузов, кстати, отдал приказ об оставлении Москвы на знаменитом совете в Филях тоже по-французски. И это было нормально. Но вернемся к войне. Если Александр все-таки считал Наполеона своим врагом и был готов его решительно разбить, я напомню, что в 1811 году он французскому дипломату Арману де Коленкуру говорил, что, если Наполеон нападет, Александр, чтобы не потерять армию, готов отступать хоть до Камчатки, но мира не подпишет. Почему он откатился до Москвы? Почему императором был принят такой план, блестяще выполненный Кутузовым?
— Все очень просто. По порядку. Россия вступает в одну коалицию антифранцузскую, в другую… В 1805 году нас разбивают под Аустерлицем. Оглушительное поражение! Наполеон, тем не менее, за свой счет обмундировывает русских пленных, посылает русским, для того, чтобы мира просить. Александр и прусский король вновь нападают на Наполеона в 1806 году. В 1807 году они разбиты под Фридландом, Тильзитский мир — вынужденный мир с Францией, союз с Францией — и Наполеон не то что не требует контрибуции, он дарит России Белостокскую область, он всячески делает подарки Александру. Александр Первый за такие щедрые дары награждает Наполеона высшей наградой России — орденом Андрея Первозванного…
«СП»: — Это все равно не повод отступать до первопрестольной.
— Да, так вот, поскольку я вам говорил, что нас разбили под Аустерлицем, под Фридландом, и Александр Первый понял, что русские генералы не способны сражаться с французской армией, она была более прогрессивной. Плюс был еще ренегат, предатель Наполеона маршал Бернадот, которого избрали наследным принцем Шведским, пригласили на шведский трон, так вот, Бернадот сказал Александру, что вы не сможете победить Наполеона в открытом бою. Вам помогут только пространство и климат. Он это понимал просто чисто теоретически. Ведь почему в 1811 году была эта беседа между Коленкуром, послом Наполеона, и Александром? Александр Первый не хотел выполнять условия Тильзитского мира. Он сам вынуждал Наполеона к новой войне. И армии — все три русские западные армии — Барклая де Толли, Тормосова и Багратиона — они стояли на границе с Польшей, правда, тогда не было Польши, а было Великое Герцогство Варшавское, в 1810 году. То есть, Александр провоцировал Наполеона. Более того, все планы у русского императора были наступательные, до того момента, как Александр Первый окончательно понял, что прусский король в этот раз уже его не поддержит, поскольку Пруссия была вместе с Россией разбита в предыдущих стычках с французами. И тогда Александр принимает этот план — отступление вглубь страны. И неважно было Александру, какой ценой. Он презирал свой народ, он говорил в беседах постоянно, что вот, если бы я правил таким образованным и цивилизованным народом, как французы… Когда русские вошли в Париж в 1814 году, Александр запретил из уважения к французам. дислоцироваться в городе русским солдатам…
Так кто же выиграл Бородино?
«СП»: — Евгений, я чувствую, вы сейчас нашу большую победу превратите в такое растянутое поражение… Давайте тогда поставим, с вашей точки зрения, точку в том, кто же победил в генеральном сражении с Наполеоном под Бородино? Французы или мы?
— Здесь не может быть моей точки зрения или вашей. Перед сражением в русской армии было 157 тысяч воинов. Во французской — 130. Потеряли французы — 34 тысячи солдат. Наступающая сторона — русская — 53 тысячи. Обороняющаяся сторона в позиции, в оборонительной позиции, там, где Багратионова флешь, батарея Раевского, потеряла больше.
«СП»: — То есть, я знаю, что сейчас считается, что наступающая армия по сравнению с обороняющейся несет потери примерно один к пяти…
— Конечно, это минимум. Плюс еще русская артиллерия превосходила французскую. Но дальше идет момент полководческого искусства. Конечно, Наполеон артиллерист, он расставил пушки там, где он видел русских солдат, а Кутузов, поскольку не командовал, расставил веером и мы стреляли по своим же березам.
«СП»: — Что значит «Кутузов не командовал»?!
— Ну, это известный факт. Дело в том, что он пол -сражения проспал далеко от передовой. А саму диспозицию даже, вот войска на поле размещал начальник штаба полковник Карл Федорович Толь, отнюдь не главнокомандующий. Но самое главное, самое страшное, что во время сражения командовал кто угодно, только не Кутузов.
«СП»: -- Это вы так считаете? Или это есть в мемуарах? Хотя бы пару фамилий назовите русских генералов, которые бы это подтвердили?
— Минуточку, есть же мемуары Ермолова, Ланжерона, письма герцога Вюртембергского, отчеты корпусных командиров. Самое главное — документы, отчеты, которые подавались командирами корпусов. Каждый корпусный командир дергал дивизии у другого, не имея на это никаких полномочий. Потому что не было главнокомандующего. Корпуса передвигались на Бородинском поле без ведома главнокомандующего. Вот в чем трагедия… Кутузов не хотел давать это сражение, но был вынужден дать, потому что его и назначили для генерального боя. Он и дал этот бой с целью, по возможности, конечно, не пускать врага в первопрестольную, но не получилось ведь.
«СП»: — Но в конечном счете, результаты войны оказались ведь в нашу пользу, если мы вошли в Париж…
— Результаты войны — это вопрос времени. Да, мы вошли в Париж. Но — через два года в составе коалиционных войск. Вся Европа была против Франции. Это что такое? Кстати, для европейских стран это была растянувшаяся интервенция против Франции, которая началась в 1792 году, когда полыхнула Великая французская революция. Еще без всякого Наполеона! Наполеон тогда был нищим лейтенантом. Он унаследовал эти войны, он просто сражался. И поднимался вместе с этими войнами. И вот как только Наполеон начал отбрасывать интервентов, войска тех, кто хотел захватить Францию, то, соответственно, по мирным договорам эти страны начинали выплачивать контрибуции, репарации… Так что они еще больше озлоблялись. В 1814 году они победили Францию еще и потому, что та была обескровлена войнами.
«СП»: — Да, причем буквально. Вы знаете, например, что после наполеоновских войск средний рост французов стал меньше? Не смейтесь: самых рослых и здоровых, костяк армии за годы боев просто выбило.
— Все так. Но во Франции, даже обескровленной, уже были проведены такие реформы Наполеоном, такой кодекс гражданский создан, который выдвинул эту страну вперед на 200 лет…
(продолжение следует)