ВЛ / Статьи

Герой, сын Героя

+3
30-07-2016, 09:27...
2 182
 

Герой, сын Героя

19 июля на 71-м году жизни скончался Герой Российской Федерации полковник Александр Васильевич Маргелов

Я с конца зимы не общался с Александром Васильевичем Маргеловым. Мы собирались встретиться, но всё время этому что-то мешало. Он был либо в отъезде, либо на очередном мероприятии…
– Обязательно встретимся, – уверял Александр Васильевич по телефону, – вот только разберусь со срочными делами…

И вот пришла печальная весть…
С Александром Васильевичем мне не раз доводилось встречаться. Скажем, в Рязани весной прошлого года, потом я приезжал к нему домой на Кропоткинскую, где мы тепло беседовали в той самой квартире, в которой когда-то обитал батя всех десантников – Герой Советского Союза генерал армии Василий Филиппович Маргелов. Герой России Александр Маргелов создал в ней музей, посвящённый отцу...
Теперь этот музей будет посвящён двум Героям – Василию Филипповичу Маргелову и Александру Васильевичу Маргелову, отцу и сыну.
В этот горький день приведу фрагменты из долгого разговора, который состоялся у меня с Александром Васильевичем ещё в мае прошлого года.
– Александр, у нас в части ВДВ говорили, что когда ты первый раз десантировался внутри БМД, Василий Филиппович якобы держал в кармане заряженный пистолет на случай трагического исхода эксперимента… В фильме-сериале о твоём отце «Десантный Батя» есть такой эпизод: отец дарит тебе тот самый патрон, который побывал в канале ствола его пистолета… Я понимаю, имя и поступки командующего ВДВ овеяны многочисленными легендами… Что здесь правда, а что – творческое воображение?
– Конечно, не дарил отец мне тот патрон. А насчёт заряженного пистолета – если люди говорят об этом, значит, так оно и было… Мне потом рассказали о заряженном пистолете три человека, которые находились рядом с отцом. Один из них, кстати, подтвердил сказанное не так уж и давно.
– Насколько знаю, ты не сразу решил служить в ВДВ. Как это решение вызревало?
– Я окончил в 1970 году Московский авиационный институт имени Серго Орджоникидзе. Специальность – «Инженер-механик летательных аппаратов». Спрашиваешь, почему не пошёл сразу в ВДВ? Отвечу: у меня отлично обстояли дела с математикой. Хотел строить самолёты для ВДВ, а в институте попал на «летательные аппараты» – это уже космос…
– Но ты ведь всё-таки в чём-то сродни лётчикам-космонавтам… По степени риска и тем нагрузкам, которые испытал при экспериментальных десантированиях «Кентавра» и особенно «Реактавра»…
– Не спорю. Риска и опасностей хватало, неизведанного было хоть отбавляй…
– И как же складывалась судьба после окончания МАИ?
– Более года работал в Центральном конструкторском бюро экспериментального машиностроения в нынешнем Королёве. Трудились над созданием нашего «Лунника». Однако эта работа оказалась бесперспективной. «Лунник» на двух человек признали ненужным. Потому я и обратился к отцу с просьбой определить меня в ВДВ. Батя направил меня в научно-технический комитет Воздушно-десантных войск. Звание старшего лейтенанта мне присвоили только спустя год – отец осознанно тянул с этим.
– Так сказать, «воспитывал»?
– Что-то в этом роде. Правда, потом я догнал своих сверстников – за участие в экспериментальных десантированиях мне два воинских звания присвоили досрочно.

Первые 6 прыжков с парашютом Александр Маргелов совершил в период учёбы в Московском авиационном институте

– Помимо Золотой Звезды Героя России ты награждён ещё и орденами Красного Знамени, Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги»…
– Есть у меня и иностранные награды – польские, белорусские, даже украинская… К ордену Красного Знамени меня представляли за «Кентавр», но дали только Красную Звезду. А Красное Знамя получил позже.
– Александр Васильевич, все мы, десантники, когда-то совершаем первый прыжок. Каким он был у тебя?
– Зимой 1964 года меня, 18-летнего студента, отец вместе с братом-близнецом Василием отправил во время зимних каникул в Тулу – в 106-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию. Там, пройдя медицинскую комиссию, укладывали на морозе парашюты под руководством инструкторов, работали на тренажёрах… Потом совершили один прыжок, второй, третий… Всего – по шесть прыжков каждый. Тогда и приобщился к отцовскому делу.
– О «Кентавре» и «Реактавре» написано много. Первый – это десантирование внутри БМД-1 с применением многокупольной парашютной системы, второй – с применением парашютно-реактивной системы. А вот о КСД хотелось бы услышать рассказ подробнее…
– «Кентавр» был 5 января 1973 года. Десантировался я с Леонидом Гавриловичем Зуевым. «Реактавр» – 23 января 1976-го. В экипаже я был вдвоём с Леонидом Ивановичем Щербаковым. А 26 августа 1975 года в КСД с БМД-1 совершили прыжок шесть десантников. Трое из них были солдатами срочной службы. Готовить их доверили мне. Ведь опыт использования КСД в войсках уже был. Добровольцев хватало. Командующий выбрал самых опытных: парашютиста майора Александра Александровича Петриченко и танкиста майора Леонида Ивановича Щербакова.
– Командиром экипажа у вас будет капитан Маргелов, – распорядился он.
26 августа 1975 года стоял прекрасный тёплый летний день. Гордый красавец «Варяг», как с восхищением называл самолёт Ил-76 отец, набрал 1000 метров высоты. Скорость полёта – 350 километров в час. Члены экипажа в кабине КСД имели по запасному парашюту (ПЗ) на груди (без основных парашютов, которые размещаются за спиной у десантников при обычном прыжке из самолёта). Кресла в кабине, так же как и кресла «Казбек-Д», установленные внутри боевой машины, имели привязную систему, естественно, несколько отличную от «Казбеков».
Несмотря на то что БМД-1 и КСД перед погрузкой в самолёт тщательно очистили от грязи, в момент попадания КСД в воздушный поток пыль и сухие комочки земли летели прямо в лицо. У испытателей в кабине защитных очков не было, но особых неудобств никто не ощутил. Правда, в отчёте потом было отмечено пожелание снабдить членов экипажа защитными очками и рекомендовано закрывать глаза в момент отделения КСД от самолёта.
Раскрылись четыре гигантских «гриба»-парашюта, установилось равномерное снижение. Такой момент – подарок для человека, умеющего ценить прекрасное. Этим чудом могли «целую вечность» – пару минут! – любоваться десантники, сидящие на специальных мягких креслах в кабинке, расположенной с краю платформы под четырьмя наполненными тёплым летним воздухом гигантскими зонтами-куполами. Между мной и Петриченко разместились двое гвардейцев-десантников, третий находился внутри машины с Щербаковым. Я сидел на крайнем левом кресле, Петриченко – на крайнем правом. Команду с земли на выполнение прыжка я, как командир экипажа, передал Александру Петриченко, и тот, приветственно взмахнув рукой, исчез внизу. После его прыжка я выключил кинокамеру, а на высоте 200 метров (по своему высотомеру) включил её опять.
После приземления все члены экипажа приняли участие в расшвартовке машины и подготовке её к движению. Петриченко приземлился метрах в тридцати от КСД и успел подбежать и принять участие в расшвартовке БМД-1. Майору Щербакову пришлось заменить сгоревший предохранитель в электроцепи боевой машины, после чего он на большой скорости повёл БМД к трибуне. После начала движения я руководил стрельбой наводчика-оператора из орудия, пулемёта и личного автомата…
– Какие дивизии ВДВ стали для тебя родными?
– 103-я гвардейская, витебская, так как в её составе был 350-й гвардейский парашютно-десантный полк – знаменитый «полтинник». Я не служил в нём, но был длительное время прикомандирован к этой части. Командовал «полтинником» замечательный офицер – гвардии полковник Григорий Яковлевич Гордиенко. Так что я считаю эту воинскую часть родной. По праву являюсь и выпускником РВВДКУ, потому что здесь я окончил шестимесячные курсы начальников воздушно-десантной подготовки, а в 1972 году экстерном сдавал экзамены за это училище. И вообще ещё раз повторю, для меня и для моей семьи родными являются не только отдельные соединения и части, а все Воздушно-десантные войска. С детства я и мои братья бывали на аэродромах, в 
соединениях и частях и видели, как любил батя всех своих подчинённых и как его самого любили солдаты и офицеры…

* * *

Вот такой у нас состоялся разговор с Александром Васильевичем. И вот теперь, в день печали, держу в руках подаренную им зажигалку. Её огонёк для меня словно Вечный огонь памяти об уходящих боевых друзьях и товарищах, великих десантниках нашего века.







  • Яндекс.Метрика

  • Нам пишут Статьи разные Наши Партнеры
    Главная Контакты RSS
    Все публикуемые материалы принадлежат их владельцам. Использование любых материалов, размещённых на сайте, разрешается при условии размещения кликабильной ссылки на наш сайт.

Регистрация