День памяти и скорби опять пугающе актуален

 

В последние годы память о Второй мировой войне стала инструментом международной политики и частью национальных идеологий. Тем самым на второй план ушел ее главный практический смысл – быть гарантом того, чтобы подобный кошмар никогда не повторился. Это было особенно актуально в годы «холодной войны». И, к сожалению, актуально до сих пор.

Накануне 9 мая громко звучали голоса тех, кто призывал не праздновать, а устроить день скорби. В полном соответствии с известным мемом «не все так однозначно», регулярно публиковались статьи и посты о том, что в чьих-то семьях в советское время было не принято праздновать 9 мая так широко, как это делается сейчас, - и что многие ветераны не могли сдержать слез в этот день.

Никто и не спорит с тем, что 9 мая – это «праздник со слезами на глазах». Победа в войне с сильным противником невозможна без жертв, и празднуя, нельзя забывать о павших. Именно поэтому «Бессмертный полк» сумел объединить всю страну. Это память обо всех – и о тех, кто отдал жизнь на поле боя, и о тех, кто готов был ее отдать, но, к счастью, вернулся с войны живым.

И все-таки: несмотря на все «но», 9 мая – это, в первую очередь, праздник. Сводить его исключительно к скорби невозможно. Если бы не Победа, большинство из нас не родились бы – и это не подлежит сомнению.

Сегодняшний день не такой. 22 июня – день памяти и скорби. Мы вспоминаем то жаркое воскресенье 1941 года, когда гитлеровские войска нанесли свой  первый удар по нашей стране.

Безусловно, можно долго (и, увы, бессмысленно) обсуждать – кто более всех виноват в тяжелейших потерях первых дней войны, когда наступавшие нацисты порой обгоняли отступавшую Красную Армию (так появились первые партизанские отряды). Кто более всех виноват в том, что эвакуировать в тыл удалось далеко не всё и не всех – и миллионы людей оказались в оккупации. Гражданские потери СССР минимум в три раза превысили военные, но летом 1941-го мало кто ожидал от «культурных» немцев, что они окажутся зверями в человеческом обличье. Еще были живы многие участники Первой мировой (между ее окончанием и началом Великой Отечественной прошло 23 года – меньше, чем от развала СССР до сегодняшнего дня), но даже они не предполагали, с каким монстром им придется столкнуться теперь.

Эта оторопь продолжалась долго – почти полгода, вплоть до Битвы за Москву. Следующие долгие, практически бесконечные три с половиной года Красная армия шла до Берлина.

22 июня это память о том, что в современном мире нужно быть готовым к нападению всегда – независимо от того, какие мирные договора прежде были подписаны. И в то же время – память о том, что вероломство и «превентивный удар» необязательно приводят к успеху.

Это память и о том, что в действительно тяжелой ситуации рассчитывать на союзников в полной мере не стоит. Нет, это не повод подвергать сомнению пользу ленд-лиза и других видов помощи, полученной от союзников (за это им искреннее спасибо). Но не следует забывать, что высадка в Нормандии произошла только 6 июня 1944 года, когда сомнений в поражении Гитлера уже не оставалось. Россия, как это уже не раз бывало в истории, приняла на себя самый тяжелый удар, выстояла, победила, а к разбору трофеев подоспели уже многие. Исторический анекдот о фразе «А эти нас тоже победили?», сказанной не то Вильгельмом Кейтелем, не то Альфредом Йодлем в адрес французов, также принимавших капитуляцию Германии, не такой уж смешной, как кажется.

СССР победил Германию – и тут же, практически без перерыва столкнуться с «холодной войной», поделившей мир на две части. И если бы не создание атомной бомбы (под руководством Лаврентия Берия, о чем в последние 60 лет писать не принято), шансы большинства из нас на рождение вновь были бы минимальны. Вчерашние союзники всерьез разрабатывали планы уничтожения крупнейших городов СССР ядерными зарядами. О мирных жителях никто, разумеется, не думал.

Этот казавшийся хрупким, но оказавшийся крепким и относительно долгим послевоенный мир не увидели миллионы тех, кто не пережил Великую Отечественную. Мы до сих пор не знаем абсолютно точной цифры – сколько мужчин, женщин и детей погибли в развязанной Гитлером бойне. Наиболее часто встречается цифра в 27 миллионов. Это (чтобы лучше был понятен масштаб) в полтора раза больше, чем всё современное население Румынии или Нидерландов. Это как Сербия, Болгария, Дания и Финляндия вместе взятые. Это Чехия плюс Венгрия плюс Австрия.

И ни одна страна мира не понесла таких потерь, как СССР. Об этом мы тоже должны помнить вечно – и не допустить, чтобы подобная война повторилась.

Меж тем, нынешний мир вновь стал казаться хрупким. Из политики уже практически ушло поколение, лично заставшее ту страшную войну. Ценность человеческой жизни вновь подвергается сомнению. Общественное мнение в разных странах с одобрением относится к силовому решению конфликтов. Впрочем, до многих в Европе начинает доходить то, что крупнейшее в истории число беженцев – следствие бездумной силовой политики в отношении стран Северной Африки и Ближнего Востока.

Но из этого понимания пока что не родилась следующая очевидная мысль – гипотетическая война с Россией приведет к еще куда более ужасающим последствиям даже в том случае, если полностью исключить применение ядерного оружия. Несмотря на отдельные здравые голоса, нагнетание антироссийской истерии продолжается. Войска НАТО постепенно концентрируются в приграничных районах. А риторика некоторых западных политиков порой до степени смешения напоминает слова Гитлера о том, что Советский Союз «опасен» и «планирует вторжение».

22 июня – это повод напомнить себе и миру, что политические противоречия не стоят миллионов жизней. А напоминать об этом следует как можно чаще, ведь Третью мировую войну человечество может не пережить.