С того света — на передовую

 

Алексей Яковлевич Очкин — уникальный фронтовик. Он несколько раз был одной ногой на том свете, но судьба хранила его на протяжении всей Великой Отечественной войны, на которую он, прибавив себе два года, отправился добровольцем, когда ему исполнилось всего 16 лет.

26 марта 1943 года… Во время неудачного проведения в канун Курской битвы Севской операции силами Центрального фронта под командованием Константина Рокоссовского штурмовой отряд, возглавляемый Алексеем Очкиным «споткнулся» о хорошо укрепленный рубеж противника под деревней Романово. Сказались тактические просчеты, допущенные штабом при разработке операции. Но сейчас было уже не до ошибок штабистов — герои Севастополя и Одессы, лихие моряки-артиллеристы, гибли под кинжальным огнем пулемета, сеющего свой смертоносный огонь из дзота на подступах к позициям фашистов.

И тогда офицер бросился в сторону огневой точки противника, чтобы заткнуть ее броском гранаты. Но в сотне метрах от дзота его настигла разрывная пуля снайпера. Ногу практически оторвало: кость разворотило в щепки, и нога повисла плетью. Пуля застигла его у речки, и Алексей наспех перевязал рану и наложил на ногу шину из ивовых прутьев. Затем ползком по снегу двинулся к продолжающему изрыгать огонь пулемету, оставляя на белом снежном покрывале кровавый след. Вот и дзот: бросок гранаты — и пулемет замолчал. Но через несколько секунд он возобновил смертельную жатву.

Неужели все напрасно? Нет! Алексей все решил для себя: у него оставался только один способ заглушить, погасить огонь проклятого пулемета. И сделать это он решил ценою собственной жизни: подобравшись, насколько это было возможным, офицер вскочил, прыгая на одной ноге, и рванулся к амбразуре. Затем схватил ствол пулемета руками и что было сил толкнул его от себя. В этот момент ему исполосовало пулями грудь и покалечило пальцы на руке. Последним, что увидел Алексей, был отрешенный взгляд немецкого пулеметчика, смертельно раненного разрывом гранаты.

Случилось это в пятницу на третью, Крестопоклонную неделю Великого Поста. В самой середине Поста украшенный цветами крест выносится из алтаря для поклонения — именно поэтому неделя называется Крестопоклонной. Крест — орудие казни Спасителя. Но не кресту, а самому Иисусу Христу — его искупительному подвигу во спасение людей поклоняются в эти дни православные христиане. Во время Крестопоклонной недели христиане, как и в другие дни Поста, молятся и распевают песнопения. И в одном из них есть такие слова: «…Жала смерти и адовой победы больше нет, ибо явился Ты, Спаситель мой, с кличем к находившимся в аду: «Идите опять в рай!».

О людях, чудом избежавших смерти, говорят: в рубашке родился. Что это значит? Только то, что такие счастливчики отмечены Богом. А как иначе расценить тот факт, что незадолго до этого пуля пробила (!) Очкину голову. Не жилец — логично вынесли свой вердикт врачи. И оказались не правы: каким-то невероятнейшим, чудесным образом Алексей выжил и после выздоровления отправился дальше бить врага. И как объяснить то, что он получил на фронте двадцать (!) фатальных в некоторых случаях ранений и контузий, но остался жить?! Чудо, да и только!

Благодаря СМИ нам известно о довольно большом количестве свидетельств людей, побывавших во время клинической смерти или комы «на том свете» — назовем это по-другому — «в другом измерении». История умалчивает о том, предстала ли в те часы, что молодой лейтенант находился без сознания, его душа перед Всевышним. Мы не знаем даже того, был ли офицер верующим и носил ли крестик. Но факт остается фактом: Алексей Очкин сутки (!) пролежал на снегу, пока красноармейцы, штурмовавшие деревню Романово, с большим трудом не вынесли его с поля боя. И, несмотря на жесточайшие раны, несовместимые с жизнью, герой не умер! Хотя поначалу его боевые товарищи, уверенные в том, что чудес не бывает, просто не обратили внимания на нитевидный пульс, который еще прощупывался у Алексея.

Да какой там пульс — все же видели, какой геройской смертью «погиб» лейтенант. Именно по этой причине санитаров вызывать никто даже и не думал. Офицера уложили на плащ-палатку, чтобы перенести к месту захоронения. И в этот момент Очкин очнулся и широко открыл глаза. Впоследствии сам Алексей рассказывал, что в ту минуту был в полной уверенности, что его взяли в плен немцы. Не мешкая ни секунды, он выхватил гранату и вырвал из нее чеку, намереваясь подороже отдать свою жизнь. Ситуацию спас боевой товарищ лейтенанта, который выхватил «лимонку» из рук Очкина и отшвырнул ее подальше в кусты, где она и взорвалась.

Затем был госпиталь, в котором офицер целый месяц провалялся без сознания. Любопытен такой факт: пока он был в беспамятстве, обмен веществ в его организме был практически полностью приостановлен. Но как только он очнулся, загнила раненая нога. Очень скоро она оказалась поражена гангреной, и врачи заговорили об ампутации. Услышав такие разговоры эскулапов, Очкин позаимствовал у соседа по палате костыли и был таков.

Однако, гангрена — не шутка. Но и тут еще не совсем выздоровевшему офицеру повезло. Еле передвигавшегося на костылях в сторону линии фронта его увидела в одной из деревень девушка, пригласив в дом отдохнуть и перекусить, чем Бог послал. Оказалось, что ее бабушка — известная на всю округу знахарка — она-то и вылечила травами и настоями Алексея. Да так удачно, что гангрены и след простыл.

Следующий боевой рубеж Очкина — Днепр, при форсировании которого он получил тяжелейшую контузию. И очнулся только в… покойницкой. Раздвинув холодные тела «товарищей» по несчастью, он выбрался из-под них и тем самым очень напугал санитарку. Увидев шевеление в груде тел, а затем и живого «мертвеца», она упала в обморок. А оживший лейтенант еще долго выздоравливал, отходя в госпиталях от последствий контузии.

И вот, наконец, летом 1944 года теперь уже гвардии капитан снова в строю. Он форсировал вместе со своей гвардейской истребительно-противотанковой бригадой Вислу, Одер, Нейсе, штурмовал Берлин, участвовал в Пражских событиях уже после Победы. А вскоре его демобилизовали, как инвалида Великой Отечественной войны — дали о себе знать страшные ранения.

Зато исполнилась главная мечта его жизни: Очкин, еще в госпитале заочно закончивший школу рабочей молодежи, поступил во ВГИК и стал режиссером-постановщиком, писателем, сценаристом и драматургом. Честному и прямому боевому офицеру пришлось и после войны повоевать с чиновниками и при Хрущеве, и при Брежневе. Однако, он никогда не поступался своими принципами. Поэтому Алексею так и не вручили Звезду Героя Советского Союза.

На фронте — по той причине, что он был свидетелем трусости и бегства штабистов во время Сталинградской битвы. И в частности — своего непосредственного начальника А. А. Войзбуна, начальника штаба артиллерии дивизии Этого было достаточно, чтобы его внесли в «черный список», ведь такого не прощают. Кроме того, на него, как на принципиального офицера, пачками писали доносы в СМЕРШ. После войны маршал Василий Иванович Чуйков, у которого были хорошие отношения с Косыгиным, обратился к нему с просьбой посодействовать в присвоении Очкину Звезды Героя.

И, судя по архивным документам, он действительно был представлен к ней в 1965 году. Но… Наступала пора другого, более бровастого кавалера таких Звезд. К тому же, пьесы и произведения Очкина многочисленные цензоры и главпуровцы считали слишком уж правдивыми для того, чтобы присвоить ему высшую награду страны. Но не только он писал — о нем самом сочиняли произведения. Фронтовик Иван Григорьевич Падерин написал об Очкине повесть «Комдив бессмертных». Вот, например, что пишет он о своем однополчанине-сталинградце:

«Этот человек — живая легенда в полном смысле слова. Высокий, плечистый, разворотливый, решительный офицер. Очень крутой. Никого не признавал. Все время старались его поправлять, но он все делал по-своему… Был одним из тех, кто первым применил сталинградскую тактику уличных боев — держать врага на бросок гранаты, что помогало при полном преимуществе немцев в авиации и тяжелом вооружении».

А вот что писал еще в горбачевские времена сам бывший фронтовик: «В годы войны я не был в плену или оккупации, а вот сейчас у меня появилось такое ощущение… Одно унижение за другим и бесправие…». Как говорится — ни прибавить, ни убавить. Алексей Яковлевич Очкин прожил долгую и достойную жизнь. Скончался он в 2003-м, на 81-м году жизни. Именно о нем фронтовики и боевые товарищи говорили — лейтенант-огонь! Такой же горячий. Таким он и оставался до конца жизни — горячим, принципиальным и честным.