Почему политикам на Земле труднее договориться, чем людям на орбите?

 

Юбилей первого полета человека в космос отмечается нынешней весной. 55 лет назад, 12 апреля 1961 года, наш соотечественник Юрий Гагарин первым из землян, как торжественно сообщалось тогда, «вышел в космическое пространство».

По этому случаю во многих городах страны пройдут торжества. Подготовлены соответствующие экспозиции в музеях и планетариях, запланированы встречи с ветеранами космонавтики, намечены даже запуски «малых ракет», созданных юными конструкторами. В Петербурге такой аппарат уйдет в небо с территории Петропавловской крепости одновременно с полуденным выстрелом пушки Нарышкина бастиона.

Что и говорить, дата красивая, во многом символичная. Но и ответственная. В том смысле, что открыв эру космонавтики, российским специалистам нужно двигаться дальше, развивать её. Как это было во времена СССР. Первый человек на орбите, первая женщина-космонавт, первый выход в открытый космос, самый продолжительный в мире полет — все это завоевания советской науки и техники. А что сегодня?

Корреспондент «СП» поговорила об этом с уроженцем города на Неве, выпускником Ленинградского военно-механического института им. Устинова (знаменитый Военмех, ныне Балтийский государственный технический университет), Героем России, летчиком-космонавтом Андреем Борисенко.

«СП»: — Андрей Иванович, свой первый полет к звездам вы совершили в 2011 году, спустя 22 года после того, как стали специалистом Главной оперативной группы управления орбитальной станцией «Мир» и после 12 лет работы в Центр управления полетами (ЦУП). Сейчас вам 51 год. Дорога в космос для вас теперь «дела давно минувших лет» или надеетесь ещё полетать?

— Я являюсь действующим космонавтом корпорации «Роскосмос». И активно готовлюсь сейчас ко второму для меня полету. Старт запланирован на конец сентября. Предполагаемая продолжительность «звездной командировки» — около полугода. Так что в курсе всего происходящего и в ЦУПе, и в «космическом» мире в целом.

«СП»: — Стало быть, можете ответить на вопрос о состоянии отечественной космонавтики?

— А в связи с чем возник у вас данный вопрос — из-за напряженной геополитической обстановки?

«СП»: - Скорее, из-за внутрироссийских проблем. Когда-то Советский Союз шел впереди планеты всей в том, что касалось развития космических технологий, освоения космического пространства. В последние годы чаще слышим о негативе: коррупция на строящемся космодроме «Восточный»; взрываются ракеты, не доходя до цели, а то и сразу после старта… В чем дело — разучились работать?

— Смею вас заверить: в космосе мы были и остаемся на лидирующих позициях. Но сложности есть. Обусловлены они проблемами в экономике. Но так не только у нас — во всем мире. Кризис! Скажем, у наших партнеров из США ситуация в целом аналогичная. Просто они о ней особо не распространяются. Сам факт того, что американцы уже много лет закупают у России двигатели для программы НАСА по доставке грузов на Международную космическую станцию, говорит, мне кажется, сам за себя. Соответствующий контракт был подписан в прошлом году, когда уже действовали антироссийские санкции, спровоцированные Госдепом США. Сумма сделки — один миллиард долларов. Это, наверное, о чем-то говорит, правда?

Двигателестроение остается в нашей стране на самом высоком уровне, и, что немаловажно, конкурентоспособно, коль американцы идут на это, несмотря на санкции из-за Украины.

«СП»: — Когда данный российско-американский контракт обсуждался, ещё работали важные звенья международной корпорации — днепропетровский завод «Южмаш», киевский и харьковский научные институты и предприятия…

— Да, на них много было завязано. В частности, «Южмаш» изготавливал ракетоносители «Зенит» для нашего старта с плавучего космодрома в акватории Тихого океана. Украинские коллеги работали высокопрофессионально. Для нас большая потеря — лишиться их. Совершенно очевидно, что замещать потребуется достаточно большой объем профильной продукции. Пока же от ряда проектов пришлось отказаться.

«СП»: — В том числе, как я понимаю, и от проекта «Морской старт»?

— Видимо, да. В чем его важность? Он подразумевал определенное снижение стоимости спутников за счет того, что запускаются те с акватории Тихого океана. «Морской старт» — это и проект, и международный консорциум, созданный для эксплуатации плавучего космодрома. Входили в консорциум, помимо России, также американцы, норвежцы, небольшую долю имели там украинцы. Насколько я знаю, сейчас он выставлен на продажу.

«СП»: — Об отказе от совместных полетов американских астронавтов и российских космонавтов речи, случайно, не идет, учитывая напряженность в отношениях между нашими государствами?

— Нет, конечно. Боле того, недавно закончились переговоры, итогом которых стала договоренность сторон о совместной эксплуатации Международной космической станции (МКС), как минимум, до 2024 года.

«СП»: — В первом для вас полете в составе экипажа был полковник ВВС США Рональд Гаран. И сейчас в подготовке к новому полету участвует астронавт американского космического агентства (НАСА). На темы политики часто говорите с заокеанскими партнерами?

— Чем хорош проект МКС, так это тем, что люди, которые принимают в нем непосредственное участие, озабочены в первую очередь, делом. Интересует их в основном и главном конечный результат заданной научной программы. Очень важной, замечу, для обеих сторон — и российской, и американской. Обсуждение политических проблем в задачу не входит. Профессия космонавта предполагает умение работать единым коллективом. В этом мы как моряки-подводники на субмарине.

«СП»: — Но, согласитесь, ваши американские товарищи могли бы помочь в создании более благоприятного к нам отношения у себя на родине. А то, если верить разным опросам из числа тех, что регулярно проводятся в США, многие там считают Россию агрессором, россиян — кем-то вроде варваров.

— Насколько я знаю, по мере своих сил и возможностей они смягчают те негативные моменты, с которыми сталкиваются, когда речь заходит о нашей стране, людях, президенте Владимире Путине. И к ним прислушиваются.

«СП»: — Расскажите о вашем предстоящем полете.

— Стартуем в конце сентября. По плану вернуться на Землю наш экипаж должен в феврале 2017 года. Сейчас все полеты проводятся преимущественно в интернациональном составе. С зимы проводим совместные тренировки. Мы, россияне, тренируемся за океаном, в Хьюстоне, американцы у нас в Звездном городке. А все вместе — на базе Европейского космического агентства в немецком Кельне.

«СП»: - Вам уже за пятьдесят, возраст для вашей профессии, как я понимаю, серьезный…

— Возраст не главное в нашем деле. Мой старший коллега Павел Виноградов работал в открытом космосе в 59 лет, отметив чуть позже в той командировке и 60-летие. Он в принципе и сегодня вполне мог бы ещё слетать на околоземную орбиту, здоровье позволяет ему это. Можно вспомнить ещё первого космонавта США Джона Гленна, который в 39 лет сделал три витка вокруг Земли, а во второй раз полетел на орбиту в возрасте 77 лет…

В нашу профессию должны приходить люди зрелые, образованные, состоявшиеся как специалисты, знающие, на что они идут. Я сам пришел в отряд космонавтов в 39 лет. Думаю, если бы был моложе, мог бы и не выдержать нагрузок — прежде всего, психологических.

«СП»: — Когда-то в космонавты рвалось у нас чуть ли не полстраны. А сейчас большая ли очередь в ваш отряд?

— Предыдущий набор (точнее, отбор) проходил в 2014 году. Я как раз был в приемной комиссии. Заявлений поступило, к сожалению, не так много, как хотелось бы, порядка шестисот. Отобрали семь человек.

«СП»: — Валентина Терешкова стала когда-то первой женщиной, полетевшей в космос. Но американцы быстро взяли реванш: против наших четырех космонавток у них на сегодня больше сорока!..

— Женщин приходит очень мало. Но гендерный фактор не имеет никакого значения в нашей профессии. В космос отбирают не по половому признаку, а по уровню знаний, здоровья и мотивации. Если девушка заявляет, что ей в профессии космонавта нравится «быть на виду», «получать награды», «сидеть в президиумах», то, будь она хоть семи пядей во лбу, не пройдет даже первую стадию отбора.

«СП»: — Ваше впечатление о Земле, которая смотрится из космоса, наверное, как «нечто маленькое и кругленькое»…

— То, что наша планета действительно очень мала, обратил внимание ещё Юрий Гагарин. Так и есть. И делить нам на ней нечего. Космонавты и астронавты, несмотря на разное политическое мировоззрение, понимают это очень хорошо. Отношение такое: мы все — одна большая семья. Живем в одной квартире. Можно повздорить, подуться друг на друга пару часов, а затем надо налаживать отношения. У специалистов есть понимание этого. Когда постоянно друг с другом работаешь, выполняя сложные задачи, ко многим проблемам относишься более взвешенно. И разность во взглядах либо вообще не чувствуется, либо не является препятствием к совместной работе.

Программа общей космической подготовки — это около 4 тысяч часов теоретических и практических занятий. Из них порядка тысячи часов посвящено тренировкам по выполнению научных исследований и экспериментов, в том числе медико-биологических. Будущие космонавты осваивают также английский язык и современную компьютерную технику.

Суммы финансовых затрат государства на подготовку космонавтов, как правило, не афишируются. По данным из разных неофициальных источников, сдача медицинских анализов и 15-минутное вращение на центрифуге стоит примерно 2,5 тысячи долларов (за одного человека). Себестоимость тренировки одного космонавта на невесомость - порядка 15 тысяч долларов. Скафандр обходится в 9 млн долл.