Премия за отступничество

 

5 апреля был подписан закон о ратификации соглашения, по условиям которого Россия прощает Узбекистану 97% задолженности перед РФ. Справедливости ради, этот документ лишь завершил процесс, стартовавший ещё в 2014 году, когда правительство Дмитрия Медведева заключило со своими узбекскими коллегами соответствующее межправительственное соглашение.

Свою лепту внесли и обе палаты Федерального Собрания, которые в конце марта текущего года последовательно проголосовали за списание долга. Согласно документу, Россия (читай, отечественные налогоплательщики) недосчитаются $ 890 млн. Ташкент согласился вернуть лишь «хвостик» в $ 25 млн. В пояснительной записке к законопроекту говорилось, что долг Узбекистана, по данным российской стороны, составлял $ 890 млн., из которых $ 390 млн. — набежавшие, а, в указанном контексте, скорее, «убежавшие» проценты.

Кстати ещё в конце 1990 гг. правительство Узбекистана признавало больше — $ 43 млн. Однако при этом претендовало на получение доли в Алмазном фонде СССР. Соглашение о списании долга предусматривает отказ Ташкента от «алмазных отступных», размер которых наши среднеазиатские партнёры «скромно» оценили в $ 1−2 млрд. Судя по тому, что встречные требования были сформулированы весьма приблизительно, напрашивается вывод о столь же приблизительной их правомерности.

Напомним, это далеко не первый государственный долг, списанный Россией за последние годы. Так, в 2014 году Москва простила Северной Корее $ 11 млрд. (с которой, действительно, кроме обогащённого урана и взять, пожалуй, нечего). То же самое касается Афганистана ($ 11,1 млрд.), который накопил такую астрономическую по меркам этого государства сумму за «добровольно-принудительные» поставки советского оружия. В свою очередь, финансовое «забвение» $ 31 млрд. Кубе можно рассматривать как своего рода возвращение морального долга заброшенному аванпосту советского влияния в Западном полушарии, с которого российские власти эпохи внешнеполитической «козыревщины» дезертировали сразу после развала великой державы.

Так же можно долго спорить, стоило ли прощать Никарагуа $ 5,95 млрд., но это по крайней мере не вызывает вопросов, с точки зрения политической целесообразности. Достаточно отметить, что это одно из трёх (помимо России) государств, власти которого признали независимость Южной Осетий и Абхазии после провальной военной авантюры Михаила Саакашвили в 2008 году. Да, ещё в 2005 году Москва простила Дамаску $ 9,782 млрд. из $ 13,4 млрд. долга. Но с условием, что на эти деньги будет закуплено российское вооружение и проведена модернизация поставленной в советские времена бронетехники. Не исключено, что благодаря своевременно протянутой руке помощи Сирия до сих пор существует на политической карте мира как единое государство.

Всего за двадцать с лишним лет после развала СССР наша страна с разной степенью обоснованности простила свыше $ 140,2 млрд. кредитов (преимущественно африканским странам). Наверное, в 2000 году нашим властям не стоило спешить отказываться от $ 9,53 млрд. из $ 11,03 млрд. вьетнамского долга, учитывая последующий мощный рывок экономики этой страны. Очевидно, что у современного Пхеньяна есть чем расплатиться с Москвой помимо легендарного бальзама «Звёздочка».

Однако появление в списке монетарно «прощённых» Узбекистана во главе с его бессменным руководителем Исламом Каримовым вызывает большие вопросы. Поскольку, учитывая постсоветскую историю взаимоотношений РФ с этой бывшей «братской республикой», рассчитывать на ответную любезность явно не приходится. Не секрет, что Ислам Абдуганиевич со скепсисом, если не сказать с отрытой неприязнью, относится к запущенному Владимиром Путиным евразийскому интеграционному проекту. Рассматривая его в духе Вашингтона и Брюсселя — то есть, как попытку «возродить советскую империю».

И, вообще, любые действия российского руководства, направленные на возвращение Москвой хотя бы части утраченного ею с распадом СССР веса на мировой арене, провоцируют настоящие приступы «москвофобии» со стороны бывшего первого секретаря ЦК Коммунистической партии Узбекской ССР. Показательно, что Каримов осудил российскую операцию в Сирии. «Некоторые страны думают, что они совершают правильные действия. Но прежде, чем как куда-то войти, надо подумать, как выйти», — так прокомментировал глава Узбекистана ввод группировки ВКС РФ в Сирию в октябре прошлого года. А после того как российские корабли «откалибровали» террористов из Каспийского моря, Каримов выдал нечто интеллектуально неудобоваримое: «не надо гордиться тем, что применяешь современное оружие», поскольку это «опасно».

Видимо, в ходе трагических событий в Андижане в мае 2005 года, когда погибло 187 человек, узбекские силовики применили против мятежников «неопасное» и несовременное оружие. Кстати говоря, тогда «многовекторный лис», услышав грозный оклик из Вашингтона по поводу недопустимости нарушения прав человека, сразу же попросился обратно в ряды ОДКБ, которые Узбекистан в стиле геополитического рецидивиста покидал неоднократно (в первый раз в 1999 году).

Декларируя приверженность принципу «равноудалённости» от основных мировых центров силы г-н Каримов, тем не менее, демонстративно сблизился с антироссийским военным блоком аккурат в период острого обострения отношений между Россией и Западом: в 2014 году в стране было открыто региональное бюро НАТО. Резюмируя, Узбекистан возглавляет политик, которого, видимо, мучают фантомные имперские страхи по отношению к РФ. При этом он почему-то получает от Москвы финансовую индульгенцию на сумму почти в $ 1 млрд. Хотя, как учит народная мудрость, с такими друзьями и врагов не надо.

По мнению заведующего отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрея Грозина, российские власти «расчищают площадку» для того, чтобы выйти на новый уровень экономического и военно-технического партнёрства с не слишком дружественным по отношению к РФ режимом.

— Хотя в прошлом году Москва списала Кыргызстану порядка $ 300−400 млн.

«СП»: — Этот шаг вызывает меньше вопросов, поскольку речь идёт о нашем союзнике по ОДКБ и ЕАЭС…

— Ташкент получил от Москвы полмиллиарда долларов ещё в 1992—1993 гг. В тот период «по горячим следам» распада СССР, действительно, было очень много бардака. Как утверждают узбеки, значительная часть этих средств не покидала пределов Садового кольца. С их помощью проводились взаимозачёты, выдавались технические кредиты, не говоря уже о других «мутных» схемах. По большому счёту, руководство Узбекистана никогда не признавало этот долг государственным.

«СП»: — По этой логике украинские власти тоже могут утверждать, что «в глаза не видели» траншей МВФ, которые якобы не покидали пределы штаб-квартиры этой организации в Вашингтоне, да только кто будет слушать эти сказки.

— Я согласен, при желании можно оспорить любой заём. Можно вспомнить нашумевшую историю с евробондами Украины, которые были приобретены правительством РФ на Ирландской бирже на госсредства. Однако Киев, тем не менее, пытается оспорить суверенный характер этого кредита.

Узбекистан же, вообще, никогда не признавал долга перед РФ и набежавших процентов. С другой стороны, нужно задавать вопросы к тем господам из команды Ельцина, которые в момент «цивилизованного развода» советских республик так спешили его оформить, что оставили тому же Ташкенту возможность для подобного рода спекуляций.

«СП»: — Руководство Узбекистана не признавало долг в надежде, что Россия согласится его списать. Так оно и случилось. Не слишком ли наши власти предсказуемы?

— Разумеется, это небедная страна, где проживают 31 млн. человек. А на её территории добываются более 100 видов полезных ископаемых, включая, газ, нефть, золото и уран. Но даже для Ташкента $ 900 млн., тем более в условиях ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры, это большие деньги.

Узбекское руководство имеет большую армию, которая в этом регионе выступает основным клиентом нашего ОПК в плане поставок вооружений. Кстати говоря, упомянутый долг тормозил военно-техническое сотрудничество между нашими странами. В российском законодательстве есть нормы, которые касаются финансовой дисциплины. Они позволяют торговать только со странами, которые не имеют долгов перед Россией.

«СП»: — Украины это, видимо, не касается, поскольку газ «незалежной», несмотря на долговые разбирательства, мы продавать не против…

— Так или иначе, в Узбекистане наше руководство «расчищает площадку», в том числе, для «Газпрома», который выступает одним из основных иностранных инвесторов в этой стране. То же самое касается «Рособоронпрома» и других компаний. Я бы не стал упрощать картину, дескать, страна, трещащая по гнётом санкций, разбрасывается деньгами. Во-многом, это было вынужденное решение. Было ясно, что Каримов не отдаст этих денег. В то же время наличие неурегулированного долга тормозило нашу экономическую экспансию в Узбекистан.

Два года назад власти этой страны приняли официальную внешнеполитическую концепцию, которая запрещает размещение на территории страны любых военных объектов, кроме собственных. Понятно, что наши среднеазиатские партнёры могут переписать задним числом любую норму. Но пока Узбекистан во внешней политике идёт по туркменскому пути.

«СП»: — Что это означает, кроме традиционной многовекторности и экономического прагматизма?

— Ислам Каримов реализует эти принципы несколько иначе, чем туркменское, казахстанское или таджикское руководство. Узбекистан это один из двух лидеров в Средней Азии. Казахстан — экономический, а демографический и силовой это Узбекистан. С технической точки зрения, его армия, возможно, уступает казахстанской, зато в численном отношении заметно превосходит.

К тому же она имеет опыт участия в гражданской войне в Таджикистане, а также в локальных столкновениях, вроде вторжения боевиков на юг Киргизии. Плюс подавление «андижанского мятежа».

«СП»: — До 2014 года считалось, что ВСУ это вторая по боеспособности на постсоветском пространстве армия.

— Согласен, чего стоили эти рейтинги, стало понятно в том же году. Главная мысль, которую я пытаюсь донести — мы не можем рассчитывать на чью-либо абсолютную лояльность. Даже Казахстан, который находится в одной с нами евразийской интеграционной «лодке», едва ли можно оценивать как 100% лояльное государство. Или Киргизия, которая «закрывает дырки» в бюджете с помощью ежеквартальных траншей РФ для стабилизации финансовой системы этой страны (я уже не говорю про перечисления гастарбайтеров), совсем не ведёт себя как сателлит.

«СП»: — Насколько оправдана такая политика в условиях, когда наши власти вынуждают собственных граждан «туже затягивать пояса» в условиях кризиса? Какой смысл в этих инвестициях? Только в украинскую экономику Москва за 25 лет «закачала» более $ 200 млрд., результат известен.

— В случае с Узбекистаном ни о каких безвозмездных вливаниях не может идти и речи. Но Москва вынуждена платить за безопасность — мы ведь не заинтересованы в приходе к власти в той же Киргизии радикальных исламистов. А Узбекистан это, вообще, потенциально самое взрывоопасное государство в регионе, с этой точки зрения. Да, узбекско-афганская граница это, наверное, самая спокойная часть границы Афганистана с государствами постсоветского пространства. В последние годы узбекские пограничники активно её обустраивали — минировали, возводили укрепсооружения.

Не менее важно наличие лидера, который всё взял под контроль, посредством создания силовых структур, ориентированных на подавление любой нелояльности внутри страны. Насколько эти механизмы окажутся эффективными в случае активизации исламистского подполья — вопрос. Но де-факто Узбекистан сейчас выступает в определённом смысле форпостом стабильности в Центральной Азии: нравится нам Каримов или нет.

Честно говоря, я не уверен, что Узбекистан в случае его ухода был бы столь же эффективен в плане парирования возможных вызовов.

«СП»: — Наверняка, внешние игроки оживятся, когда будет происходить транзит власти?

— Разумеется. Несмотря на жёсткую систему контроля со стороны спецслужб, в Ферганской долине есть «спящие исламистские ячейки». Это, как говорится, медицинский факт.

«СП»: — Что российское общество получает от отношений с Узбекистаном помимо потоков трудовых мигрантов?

— В последние годы наметилась тенденция к сокращению числа гастарбайтеров из Средней Азии, а именно, из Узбекистана и Таджикистана. Киргизия в связи со вступлением в ЕАЭС получила ряд преференций на рынке труда (плюс сказывается фактор знания русского языка, что способствует нахождению работы и выстраиванию карьеры в РФ). А узбеков и таджиков стало меньше — ФМС в течение первого квартала этого года зафиксировала спад на 40% по сравнению с аналогичным периодом 2015 года. Главным образом, это связано с кризисными явлениями в российской экономике.

Наконец, сотни тысяч заробитчан-украинцев, которые спасаются от нищеты на территории «страны-агрессора» (не говоря уже о русских беженцах с Донбасса), тоже увеличивают конкуренцию на рынке труда. По разным оценкам сейчас на территории РФ находятся 1,5 млн. выходцев из Средней Азии.

Возвращаясь к личности Каримова, да, это непростой партнёр. Но не только для России. Посмотрите, как непринужденно он выставил американцев с авиабазы в Ханабаде в 2005 году. А в прошлом году Ташкент закрыл военно-транспортную базу ФРГ в Термезе. И, напротив, вспомним, как мучительно долго дружественная нам Киргизия выдавливала американцев из Манаса.

Китайцам также сложнее всего выстраивать отношения с Узбекистаном из всех пяти среднеазиатских постсоветских государств. Китайский бизнес и капитал представлены здесь в минимальной степени. Каримов держит дистанцию со всеми, играя на противоречиях. Если бы Москва «взбрыкнула» и не списала долг, он бы просто расширил партнёрство с КНР. Тем более, что наши восточные друзья давно стоят с «чемоданами денег» и только ждут, когда их позовут.

Европейцы открытым текстом говорят: мы ничего не предпринимаем, ждём, кто придёт после Каримова.

«СП»: — Для буксующей евразийской интеграции Узбекистан в оставшийся период правления действующего лидера это «отрезанный ломоть»?

— Каримов не будет находиться у власти вечно. Москва, с одной стороны, пытается поддержать киргизов, чтобы втянуть в интеграцию таджиков. В результате может сложиться ситуация, когда «некаримовский» Узбекистан будет граничить с неспокойным Афганистаном, нейтральным Туркменистаном и участниками ЕАЭС. Вот тогда мы посмотрим, какой выбор сделает Ташкент.

Эксперт РИСИ Дмитрий Александров напоминает о том, что узбекские власти отказались возвращать долг ещё во второй половине 1990 гг.

— К тому же нам были выдвинуты встречные претензии на долю Алмазного фонда бывшего СССР. Не следует упрощать ситуацию, что РФ взяла на себя обслуживание внешних долгов Советского Союза, а другие республики автоматически лишались каких-либо прав на часть «советского наследия». Эти вопросы регулировались двусторонними соглашениями.

Дело касалось не только сокровищ Алмазного фонда, но и внутреннего валютного долга СССР. Между республиками тоже был баланс обмена валютными отчислениями. И кто кому больше должен, это достаточно запутанная история. Судя по всему, юристы Минфина, МИДа восприняли аргументы узбекской стороны достаточно серьёзно.

Например, когда мы прощали долг Кубе, встречных претензий, насколько я понимаю, не было. Вот это, действительно, был жест доброй воли с нашей стороны.

«СП»: — Поясните, пожалуйста, алмазы добывались на территории Узбекской ССР или, в основном, в РСФСР (Якутия)?

— Дело не в этом. Можно вспомнить, что это была «хлопковая житница», из недр республики извлекались золото, уран, другие полезные ископаемые.

«СП»: — Может быть, тогда имеет смысл напомнить о вкладе РСФСР в индустриализацию Узбекистана, в развитие его инфраструктуры, в целом?

— В том то и проблема, что аргументов с обеих сторон было предъявлено множество, а спорный вопрос не разрешался, грозя похоронить будущее сотрудничество. Чтобы Узбекистан закупал промышленную продукцию российских производителей, отношения между странами должны быть урегулированы.

Наверное, российская сторона могла бы занять более жёсткую позицию. Например, предложить провести реструктуризацию части долга на приемлемых условиях. Тем не менее, на мой взгляд, эта ситуация отличается, например, от недавнего решения списать $ 174 млн. государственного долга Монголии или простить 90% долга Кубы.

«СП»: — Объясняется ли уступчивость Москвы тем, что она в условиях обострения конфронтации с Западом активно ищет «точки опоры» на внешнеполитическом контуре?

— Повторюсь, указанные переговоры начались задолго до 2014 года, так что прямой связи здесь нет.