Балканский излом: почему полуостров может стать «пороховой бочкой» для Европы

 

В 2015 году мир вошел в очередную фазу острого системного кризиса, чье начало датировано 2008 годом. Разлад военно-политических и экономических отношений Евроатлантики и Евразии приводит к тому, что кризисные явления экспортируются в лимитрофные государства, обладающие ограниченным суверенитетом.

Новой «горячей точкой» Европы может стать Балканский полуостров – традиционный клубок этнорелигиозных противоречий и арена противостояния основных полюсов силы ХХ века. Причин тому множество – незарубцованные раны кровопролитных войн девяностых годов, слабость государственных институтов, сопряженная с высоким уровнем бедности, коррупции и отсутствием социальных лифтов, активное сближение с евроатлантическими структурами, вопреки неприятия данного вектора интеграции значительной частью общества каждой из стран, входящих в группу риска. К таковым, среди стран бывшей Югославии, относятся Сербия, Босния и Герцеговина, Черногория, Косово, Македония. В относительной безопасности чувствуют себя однородные в этническом плане Хорватия и Словения, являющиеся полноценными членами ЕС и НАТО. Для понимания «балканского пасьянса» разберем положение дел в каждой из «рисковых» стран.

Сербия

После завершения Косовской войны (1998-1999), центральным эпизодом которой были бомбардировки Белграда авиацией Североатлантического альянса, и «бульдозерной революции» 2000-ого Сербия перешла в орбиту влияния Евроатлантики, реализовывавшей свои интересы через правительства Коштуницы и Тадича, заявлявших о безальтернативности евроинтеграции.

Статус кандидата на вступление в ЕС Сербия получила 1 марта 2012 года, впрочем, совершенно очевидно, что Евросоюз, где за последние два года резко усилились дезинтеграционные тенденции, не собирается принимать новых членов в обозримой перспективе.

В марте 2015 Сербия подписала Индивидуальный план партнерства (Individual Partnership Action Plan – IPAP) с НАТО. IPAP – высшая форма сотрудничества с Альянсом в рамках программы «Партнерство ради мира», предусматривающая союзнические взаимоотношения и стратегическое военное партнёрство между странами-участниками НАТО и третьими странами.

В марте 2015 Сербия подписала Индивидуальный план партнерства (Individual Partnership Action Plan – IPAP) с НАТО. IPAP – высшая форма сотрудничества с Альянсом в рамках программы «Партнерство ради мира», предусматривающая союзнические взаимоотношения и стратегическое военное партнёрство между странами-участниками НАТО и третьими странами.

Хотя сербское правительство подчеркивает, что внеблоковость остается военно-политическим приоритетом, ситуация не может не настораживать. Наглядный пример – Грузия, Молдова, Украина, превратившиеся в полноценные failed state из-за стремления любой ценой «стать ближе к Европе».

Второй момент, вызывающий опасения – информационная блокада со стороны подконтрольных правительству Сербии СМИ о регулярных акциях протеста против вступления в НАТО, собирающих по несколько десятков тысяч человек. Согласно данных соцопросов, 70 процентов населения Сербии выступают против сближения с Альянсом.

Небезынтересно, что Белград порой делает определенные реверансы в сторону Москвы, зная русофильские настроения в сербском обществе. Так, Сербия, вопреки давления «мирового сообщества», не присоединилась к антироссийским санкциям, а президент Томислав Николич посетил парад, посвященный 70-летию Победы.

В условиях конфронтации с РФ, Вашингтон будет форсировать вопрос о присоединении Сербии к НАТО, однако камнем преткновения служит вопрос Косово, рассмотрим который в следующей главе.

Появившееся на политической карте мира в 2008 году Косово ищет пути гармонизации отношений с Сербией, до сих пор не признающей сецессию Автономного края Косово и Метохия. Несмотря на то, что в августе 2015 между Сербией и Косово был подписан важнейший договор о создании Сообщества сербских муниципалитетов, предполагающий предоставление автономии косовским сербам (президент, парламент, свобода экономической политики), косовские власти далеки от его реализации.

С одной стороны, Конституционный суд Косово заблокировал данный документ, с другой – против него выступает парламентская оппозиция, использующая в своих целях улицу. Так, в начале января радикально настроенные албанцы подожгли здание парламента, протестуя против соглашения с сербами.

В целом, ситуация в Косово крайне напряженная – снизить конфликтный потенциал края не помогают ни денежные влияния со стороны институтов Евроатлантики – отметим недавнее выделение 645,5 миллионов евро до 2020 года в рамках Соглашения о стабилизации и ассоциации с ЕС, ни присутствие международных миротворческих сил «Kosovo Force». Пускай последние серьезные стычки на этноконфессиональной почве между сербами и албанцами датированы 2004 годом (конфликт назвали Хрустальной ночью Косово) вероятность нового всплеска насилия достаточно высока. Следует сказать, что регулярные осквернения православных храмов стало правилом хорошего тона для радикалов-албанцев.

Кроме того, ситуация усугубляется глубокими социально-экономическими проблемами – треть населения, а это 600 тысяч человек, живет менее чем на 1,5 евро в день при уровне безработицы в 45-50 процентов, что вынуждает заниматься незаконными видами деятельности – наркоторговлей, черной трансплантологией, контрабандой оружия.

Косово, таким образом, продолжает дело одиозного полевого командира и бывшего премьер-министра Хашима Тачи, утверждаясь в качестве «черной дыры» Европы номер один.

В царские времена Черногорию называли третьим союзником России после армии и флота. Тем не менее, эпоха политического постмодернизма диктует свои правила. В 2014 году Черногория, возглавляемая бессменным с 1991 года Мило Джукановичем, присоединилась к западным санкциям против РФ. В под конец 2015-ого 600-тысячная Черногория, получившая независимость в результате референдума в 2006 году, получила официальное приглашение в НАТО – и вновь вопреки мнению значительной части общества. Осень и зима 2015 ознаменовались массовыми антиНАТОвскими митингами, однако Джуканович, вместо поиска компромисса, предпочел использовать полицию против демонстрантов и обвинял Москву в организации подобных акций.

Помимо этого, в Черногории есть еще одна причина раскола общества, связанного с вопросом «строительства нации». С девяностых годов черногорцев объявили отдельным от сербов этносом, начали переводить письменность на латиницу и разрывать связи с Сербской православной церковью. Подобное наблюдалось в уже упоминавшихся Молдове и Украине, к каким последствиям привело также хорошо известно.

Нельзя не отметить, что США в очередной раз поддерживают лидеров государств, склонных к авторитаризму и запятнанных криминалом – на Джукановича в свое время уголовное дело открывала прокуратура Италии из-за контрабандных схем и связей с итальянской мафией. В девяностые Джуканович нужен был Вашингтону для противостояния со Слободаном Милошевичем, а на сегодняшний день – ради выхода к Которской бухте, крупнейшей в Европе.

«Если возникает любая российская точка в Которской бухте, то тем самым фактически все положение НАТО на Средиземном море становится шатким», – объясняет интерес США к Черногории военный эксперт Владислав Шурыгин.

Конфедеративный статус Боснии и Герцеговины (Федерация Боснии и Герцеговины и Республика Сербская в рамках формально единой страны) оформлен Дейтонскими соглашениями 1995, положившими конец гражданской войне. С тех пор страна находится под внешним управлением – конституцией государства является приложение №4 к Дейтонским соглашениям, а реальная власть сосредоточена в руках Совета по выполнению Мирного соглашения и Верховного представителя по Боснии и Герцеговине, подмандатные ООН и ЕС соответственно.

Ключевая проблема Боснии – социально-экономическая. Уровень безработицы достигает 45%, ВВП страны с 1998 года сократился на 75%, промышленное производство упало на 90%. Все это выплеснулось в серьезнейшие уличные акции в феврале 2014, одновременно с киевским «майданом», сопровождавшиеся отнюдь не потешными боями с силами правопорядка в хорватско-мусульманской части Боснии и Герцеговины – Зенице, Тузле, Сараево, Бихаче. Беспорядки удалось купировать, в том числе благодаря позиции ООН и ЕС, заявивших о возможности ввода своих войск для урегулирования кризиса.

Впрочем, есть серьезные опасения, что внешние акторы могут перевести социально-экономический конфликт в этнорелигиозный – между мусульманами (бошняками), хорватами и сербами. Тем более, что уже два года ведется информационная кампания против Республики Сербской, а трения между сербами и бошняками остаются достаточно серьезными.

Наконец, Босния и Герцеговина, равно как и Косово, представляют собой идеальную питательную среду для вербовки исламистов под черные знамена ИГ (запрещенная в РФ организация) – высокий уровень мусульманского населения, не имеющего возможность самореализоваться в собственных странах.

Одна из главных проблем данной страны – активизация фактора албанского сепаратизма (албанцы составляют четверть 2-миллионной Македонии). В мае прошлого года в информационное поле попал городок Куманово на севере страны, что заставило вспомнить межэтнические столкновения 2001 года – македонские правоохранители вступили в бой с албанскими экстремистами, сторонниками идеологии «Великой Албании», в результате чего жертвами стали 22 человека с обеих сторон.

Кроме того, 5 июня в Македонии пройдут досрочные парламентские выборы, а значит открывается окно возможностей для проведения «цветной революции» с непредсказуемыми последствиями.

Очевидно, что Балканы входят в полосу серьезнейшей политической турбулентности, которая может закончится большой войной. Дополнительным фактором неопределенности, а также инструментом сковывания ресурсов правительств балканских государств является поток ближневосточных беженцев – как известно, Балканы стали транзитным коридором в Германию и прочие страны ЕС. Следим за развитием ситуации в регионе, этого требует логика мировой «гибридной войны».