198 лет назад российские мореплаватели открыли Антарктиду

 

13 февраля 1956 года в Антарктиде была открыта полярная обсерватория «Мирный», что дало старт советскому изучению материка

В канун 60-летнего юбилея этого события корреспондент «Русской планеты» поговорил с побывавшим уже в четырех антарктических экспедициях полярником Юрием Мизиным о том, кто сегодня ездит исследовать Антарктиду и как осваивает этот континент Россия.

— Зима, наверное, лучшее время года для полярника? Мороз, снег, привычные условия…

— Полярники — обычные люди, они точно так же не любят мороз, просто в Антарктиде теплой погоды не бывает, поэтому приходится жить и работать в таких условиях. Никакого привыкания к морозу не существует, с ним везде одинаково нужно бороться. Единственное отличие — в Антарктиде очень сложно простудиться. Она удалена от остальных материков, там почти нет вирусов и мало населения для распространения, поэтому переносить низкие температуры легче, не простужаешься после первого сквозняка, как дома. Правда, это имеет и обратный эффект, без «тренировок» иммунная система человека начинает работать хуже, поэтому часто полярники заболевают простудными заболеваниями, вернувшись домой.

— А как вообще люди становятся полярниками?

— Двумя способами: кто-то хочет этого и идет к своей мечте целенаправленно, а кто-то совершенно случайно. В полярные экспедиции требуется множество различных специалистов: механики, водители, повара, врачи, электрики, дизелисты, метеорологи, геофизики, аэрологи, сейсмологи… Технических профессионалов нужно даже больше, чем ученых — в первую очередь необходимо обеспечить работоспособность оборудования и только потом заниматься научными исследованиями. Я, кстати, по профессии биолог, а в свою первую экспедицию попал практически случайно: встретил знакомого, Александра Чернова, который рассказал, что на одну из станций требуется сотрудник. Я отправил заявку, и меня взяли, с тех пор еще три раза ездил на зимовки.

— Я обратил внимание, что полярники считают в основном зимовки, но приезды в летнее время ведь тоже не курорт?

— Конечно, но в сезон это выглядит немного по-другому. Специалисты приезжают для проведения определенных работ. Часть высаживается на станциях, а часть живет на судах, пока действует навигация. Работа в сезон с учетом дороги может занимать до полугода, но это все равно иное, потому что нет изоляции. Самое сложное в зимовках — не мороз или технические трудности, а психологическое давление. Когда до ближайшего материка 5–6 тыс. километров, и ты знаешь, что не сможешь выбраться, даже если тебе надоест или что-то случится. Но, несмотря на это, почти все, кто хоть раз зимовал на станциях, хотят туда вернуться.

— За то время, что вы ездите, сильно поменялась организация экспедиций?

— Нет, и это хорошо. У Российской Антарктической экспедиции большой опыт в этом вопросе, и что-то менять и реформировать — только портить. Лучше только техника становится, и это радует. Заметно проще стало в плане связи, появилось на станциях даже спутниковое телевидение. Большое подспорье — новые гусеничные машины, работать с которыми проще. Я помню, еще в первых своих экспедициях провожал и встречал механиков, которые шли в санно-гусеничный поход с «Мирного» на «Восток». Люди теряли за такие походы по 10–15 кг — настолько сложна в управлении техника. Сейчас стало немного проще, оборудование, в том числе и импортное, работает по-другому. Это я и на себе почувствовал. В первую экспедицию я добирался несколько месяцев на корабле, в последний раз в Антарктиду летел на самолете с пересадкой и был там уже через неделю, из которой три дня просто ждал в Кейптауне.

— Не всем понятно, зачем тратить много сил и средств на изучение Антарктиды.

— Это важная государственная задача, все страны сейчас наращивают свое присутствие на этом материке. Китай, Индия все активнее и активнее работают и изучают Антарктиду. Даже у Болгарии и Румынии есть станции. Это престиж страны и работа на перспективу. В Антарктиде очень много ресурсов, начиная с нефти, газа и заканчивая урановыми рудами. В настоящее время добывать их запрещено (да пока и невыгодно), потому что континент или его части не могут принадлежать конкретным государствам, но кто его знает, как может все измениться. Не стоит забывать и про биологические ресурсы, вокруг материка много рыбы, добыча которой может быть очень выгодной. Как можно отказываться от такого перспективного континента? Рано или поздно опыт, который Россия накопила за годы работы в Антарктиде, сыграет в нашу пользу.

— Присутствие России на материке велико?

— Конечно, наша страна — один из лидеров в освоении Антарктиды. У нас есть большое подспорье в виде советского опыта, и мы сумели сохранить эту базу. Сегодня у России действуют пять круглогодичных станций, а это немало. Возможно, финансовый кризис не позволяет развиваться, осваивать новые станции и проекты, но даже в таких условиях Россия свои антарктические позиции не сдает. Пока прямой конкуренции нет, каждое государство поддерживает антарктические программы, как может и как считает нужным. У США, например, очень большой личный состав, дорогое авиаснабжение, но крупных станций всего две.

— Научный потенциал материка еще не исчерпан?

— Абсолютно, ведь Антарктида представляет идеальные условия для исследований. Нет промышленности, загрязнений, очень мало людей, почти нет факторов, которые могут оказывать влияние на исследования. Взять, к примеру, метеостанцию в черте города. Построили рядом завод, и все: длительные сравнения уже некорректны. В Антарктиде такой проблемы нет, поэтому для геомагнитных и погодных исследований это почти идеальное место. Самое крупное открытие последних лет — подледное озеро Восток, до которого смогли добуриться российские ученые. Учитывая температурные условия и сложность задачи, это очень серьезное достижение, буровики — настоящие герои. Ради одного этого озера уже стоит изучать Антарктиду, ведь это колоссальная информация для ученых. Работы еще продолжаются, еще нужно опуститься на дно и изучить грунт или ил внизу. Можно не сомневаться, что озеро Восток подарит нам еще немало открытий.

Кроме того, мы не до конца понимаем даже, как устроен материк, у него много загадок. Взять хотя бы так называемые антарктические оазисы, участки суши, которые не покрываются льдом и снегом. Мы до сих пор не можем объяснить эти явления.

— Насколько сегодня развит антарктический туризм и участвует ли в нем Россия?

— Туризм развивается очень быстро и в разных направлениях. Популярны круизные суда. В Австралии, Новой Зеландии и Южной Америке организуются туры за 60-ю параллель. Иногда это даже кругосветное путешествие вокруг материка. В пути суда находятся несколько месяцев. Стоимость таких туров немалая, но обеспеченных людей на планете хватает. Из Южной Америки часто ходят лайнеры просто до берегов Антарктиды, обычно всем интересно высадиться на лед. Некоторые компании возят туристов на самолетах посмотреть на колонии пингвинов, такие туры тоже очень популярны. Для экстремалов существуют лыжные походы вглубь континента. Самый суровый — на Южный полюс. Это примерно 1100 км, поход занимает несколько месяцев. Еще вариант — восхождение на гору Винсон, высота которой чуть менее 5000 м. Среди туристов есть россияне, но сама Российская Антарктическая экспедиция подобные туры не организует: это бизнес, а не наука. Впрочем, российским полярникам приходится иногда сталкиваться с туристами, сопровождать их и, если так можно выразиться, контролировать — в Антарктиде нарушения техники безопасности чреваты большими проблемами.

Юрий Андреевич Мизин — замруководителя Воронежского филиала КУ ВО «Лесная охрана» «Воронежское лесничество», биолог и специалист по охране окружающей среды обс. Мирный 44-й зимовочной Российской Антарктической экспедиции (1999–2000 гг.), биолог и специалист по охране окружающей среды обс. Мирный 48-й зимовочной Российской Антарктической экспедиции (2003–2004 гг.), биолог и специалист по охране окружающей среды обс. Мирный 51-й зимовочной Российской Антарктической экспедиции (2006-2007 гг.), начальник станции Новолазаревская 53-й зимовочной Российской Антарктической экспедиции (2007–2009 гг.).