Крах «мира велосипедистов и вегетарианцев»

 

Нынешняя политико-стратегическая парадигма (как совокупность фундаментальных установок, представлений, терминов, разделяемая и объединяющая большинство его членов) в Европейском Союзе (ЕС) в ближайшее время может, скорее всего, резко поменяется. Причины нового тренда в затяжном политкризисе — дальнейшем росте внутренних и внешних противоречий и диспропорций, тотальной затяжной экономической рецессии, ослаблении демократии, разрушающих сдвигах политсистем ведущих держав, непрекращающемся противодействии европартнеров курсу Германии, давлении на Ангелу Меркель, в частности.

Хотя Кельнская ночь «грязных рук» (свыше 600 заявлений об изнасилованиях, сексуальных и прочих домогательствах), аналогичный произвол в Берлине, Штутгарте, Гамбурге и в других городах, не имел, вроде бы, немедленных политических последствий. Однако он был использован антиисламским движением ПЕГИДА (нем. Patriotische Europäer gegen die Islamisierung des Abendlandes, PEGIDA) в полной мере для показа своего растущего электорально-политического влияния. Сразу по следам этих чудовищных событий на демонстрации вышло втрое больше протестующих немцев, не желающих присоединяться к параллельным шествиям неонацистов и других экстремистов. Они показали, что германская демократия функционирует в автоматическом режиме, несмотря на серьезные социально-политические, системные перегрузки, которые спонтанно создали миграционные потоки. И на этот раз никто из нынешних политических деятелей был не в состоянии справиться с ситуацией лучше, признаем, чем канцлеринн Ангела Меркель. Она — наиболее эффективный германский политик, пожалуй, сильнейший европейский лидер с начала экономического кризиса, была «на передовой» в урегулировании греческого долга, солировала на переговорах по Минским соглашениям etc., но из-за кёльнского скандала попала под жесточайший огонь внутренней и внешней критики больше, чем когда-либо прежде.

Когда активисты ПЕГИДЫ на своих митингах традиционно кричат: «Меркель — угроза для страны!», «Меркель должна уйти!», эти и подобные призывы не имеют прямых политических последствий, хотя они вызывают хроническое отторжение среди христианских демократов (ХДС) и особенно среди «братского» баварского христианско-социального союза (ХСС). Этому есть несколько причин, хотя главная: нет ни одного политика в ХДС и ХСС, который бы смог бы бросить вызов Ангеле Меркель. Несмотря недовольство населения миграционной политикой, изменение в этой связи общественных настроений А. Меркель всё ещё пользуется солидной поддержкой элит, широких кругов. Так, на съезде второй главной партии «большой коалиции» Социал-демократической партии Германии (СДПГ) в декабре 2015 г. в Берлине, она удостоилась 9-ти минутной овации всего зала за повторение призывов к «необычайной германской доброжелательности» в отношении мигрантов. С арийской хладнокровностью в своем обращении она напомнила о связи германской конституции с гуманитарными правами беженцев в ФРГ.

К тому же правоэкстремистский партийно-политический фланг в Германии в отличие от Австрии (Й. Хайдер) и Франции (М. Ле Пен) не имеет харизматического лидера, который бы мог бы доходчиво и эффективно выразить народный протест. Премьер-министра Венгрии Орбана и национально-консервативное руководство Польши (в частности партия «Право и справедливость») можно критиковать за авторитарные тенденции, за использование националистических настроений, но они не являются, безусловно, фашистами. Можно, что угодно воображать относительно раздающейся критики мигрантов со стороны чешских и словацких политиков, но есть значительная дистанция даже между ними и риторикой ПЕГИДЫ. С другой стороны, в Чехии, видимо, не слишком удивлены, происходящим в ФРГ. В германских фрустрациях, этнических обострениях, похоже, для стран Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) нет ничего принципиально исторически нового.

Ответственные за недостаточную подготовку, бездеятельность кёльнской полиции были, как известно, отправлены досрочно на пенсию, а обер-бургомистр Хенриетте Рекер, которая связала с «легким» поведением немок с новогодними беспорядками, теперь потеряла политперспективу. Граждане ФРГ в своем большинстве реагировали разумно и ответственно. Но это не означает, конечно, что так будет и в дальнейшем. Меркель вынуждена действовать в условиях мощного прессинга, жесточайшего партийного, общественного противостояния. С одной стороны, она участвует в развернувшейся общественной дискуссии о том, как лучше интегрировать беженцев и мигрантов в германское общество, а с другой, борется за снижение чувствительнейшей проблемы «женского фактора» в мигрантской среде. На деле А. Меркель выступила с ужесточением своей миграционной политики по сравнению с тем, что было совсем недавно. Этот шаг не удовлетворил, бесспорно, критиков, но стал новым поворотом в её гибкой политической тактике.

В конце 2015 года А. Меркель признала, что Европа не может контролировать «цунами беженцев и мигрантов» в Европу. Берлин больше не в состоянии побуждать другие страны-члены ЕС следовать своему курсу, хотя фактически Германия сейчас единоличный его лидер. Система Шенгена (соглашение об упрощении паспортно-визового контроля на границах) и «Фронтекс» (агентство ЕС по безопасности внешних границ), которые прежде имели широкую поддержку, всё больше и больше саботируются странами-членами. Наблюдается раздор в Евросоюзе по вопросам борьбы с международным терроризмом, миграционной политики, выхода их экономического кризиса, санкций в отношении России etc. Прошедшей осенью только Австрия, Швеция, председатель Европейского совета (иногда его называют президентом ЕС) Дональд Туск, председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер постоянно поддерживали интеграционный курс А. Меркель в ЕС, но сейчас их помощь также скукоживается. Всё труднее будет Берлину проводить свою линию, если во Франции, например, «Национальный фронт» будет укреплять свои электоральные позиции, или евроскептическое руководство Польши после победы на выборах консервативной партии «Право и справедливость» перейдет на более критические позиции в отношении Евросоюза и Германии. Эту схему недавно образно разъяснил новый министр иностранных дел Польши Витольд Ващиковский: «…мир не должен развиваться только в одном направлении … (как прежде, по марксистскому образцу), к новой смеси культур и рас. Этот мир велосипедистов и вегетарианцев, пользующихся исключительно возобновляемыми источниками энергии и воюющий против любых проявлений религиозности, имеет мало общего с традиционными польскими ценностями». Очевидно, что неизбывный конфликт в Евросоюзе между теми, кто желает большей европейской интеграции и теми, кто выступает за сохранение национально-государственного суверенитета, всё больше и больше обостряется.

Две ведущие политсилы (ХДС/ХСС и СДПГ) и крупные корпорации, бизнес в целом, рассматривают Евросоюз в качестве важного средства продвижения германских интересов. Однако сейчас все более прямо, откровенно говорится о том, что Германия должна следовать своим собственным путем. Ранее такое словосочетание как «национальные интересы» не вылетало из уст немецких дипломатов, политиков, госдеятелей. До недавнего времени этот термин, как и сама тема, были табуированы. Во Франции, где набирает вес ультраправый «Национальный фронт», и в Польше, с которой всё сложнее совладать Большому Брюсселю (место сосредоточения органов ЕС), вряд ли смиряться с теми, кто жаждет германского Alleingang (одиночного плаванья).

Если Евросоюз ослабнет или его институты, структуры утратят прежнюю эффективность, жизнеспособность, то немцы при любом варианте найдут возможности, чтобы продвинуть свои жизненно важные интересы. Это может привести к тому, что каждая страна-член ЕС будет проводить свою автономную политику на границах, и тогда Шенгенские соглашения вряд ли будут функционировать в будущем. Предложение о создании наднациональных пограничных сил помимо «Фронтекс» вызвало возражение практически всех стран-членов, даже со стороны Норвегии, которая не входит в Евросоюз, но полноправный участник Шенгена. В Осло с трудом могут вообразить себе абсурдистскую картину: её 98-ми км. участок сухопутной границы с Россией в Арктике контролируют европатрули под командованием из Брюсселя.

Германия, судя по всему, всё больше и больше размышляет в категориях своих собственных национально-государственных интересов во всех уголках мира. Нет ни одной европейской страны, которая имела бы такие отличные отношения с Китаем, как ФРГ. Берлин вряд ли пойдет, считают авторитетные эксперты, на дальнейшее обострение отношений с Москвой, если это причинит вред его собственным экономическим интересам. Газотрубопровод «Северный поток-2» по дну Балтийского моря уже благополучно прокладывается, несмотря на шумные протесты прибалтов и поляков. В Берлине осознают опасность нынешнего отдаления России от своих европейских, политических, экономических, научно-технических партнеров, поскольку увеличение дистанции разрыва стратегически затрагивает вопросы будущего великого восточного соседа. Интегрирующаяся Европа способна лучше поладить, подсобить Москве, например, сбалансировать все более уверенный в себе Китай, который ловко пользуется охлаждением отношений между Западом и РФ, чтобы по дешевке разжиться её природными ресурсами. Cильная Европа нужна, безусловно, Соединенным Штатам, России, Китаю и другим державам, но каждой по-своему.

Большой элемент неопределенности, дестабилизации на начальной стадии вносит в эту динамически-противоречивую европейскую картину премьер-министр Дэвид Кэмерон (инициатор проведения референдума в стране до 2017 г. по вопросу о ЕС) и Великобритания в целом, которые не входят, скажем мягко, в круг стародавних лучших друзей Германии. Если британцы выйдут из Евросоюза, то это усилит исторические страхи во многих странах-членах непрогнозируемым доминированием Германии в Европе. Этот грозный тренд только ещё больше может радикализовать повсеместно евроскептиков, разнородные силы, которые выступают против «диктата Берлина и Брюсселя».

Но немцы нарочито демонстрируют свою сдержанность. «Гегемон против своей воли» — такова удобная формулировка дальновидного прикрытия. Берлин явно не желает пробуждать к жизни известные фобии о более агрессивной Германии, господствующей в Европе. Но в то же время и федеральный президент Йоахим Гаук (в прошлом пастор и яркий правозащитник) и министр обороны Урсула фон дер Ляйен (мать 7-х детей) широко и публично ратуют за увеличение военного бюджета страны, за создание таких мощных германских вооруженных сил, которые могли бы эффективно оперировать по всему миру.

В последний год каденции нынешней администрации США президент Барак Обама вряд ли особенно плотно будет заниматься Европой. Его активность на международной арене будет, судя по всему, направлена на Дальний Восток, где КНДР, Япония и Китай остаются мало предсказуемыми акторами. Ближний Восток и борьба между Саудовской Аравией и Ираном будут занимать США больше, чем Б. Обама того может пожелать. Европа будет вариться, как говориться, в собственном соку. В таких глобальных условиях страны-члены Евросоюза вынуждены реализовывать свои собственные национально-государственные интересы и так как они их понимают. Какими в таком случае будут интересы Германии, какими будут всеобщие установки, долгосрочные ориентиры ЕС?

Кратко резюмируем: похоже, что в недалеком времени Евросоюз не будет, скорее всего, тем, кого мы знали прежде. Во многом его предстоящая трансформация связана с изменением нынешней роли Германии. Если в годы холодной войны «германская проблема» — центральная для безопасности Европы — заключалась в воссоединении ФРГ и ГДР, то сейчас, в постбиполярный период она приобрела традиционный геополитический характер. Ныне «германский вопрос» состоит в характере, намерениях, целях стратегического поведения Берлина на Европейском континенте, в рамках интеграционного объединения ЕС в частности.