Европа для европейцев: словом года стало "беженцы"

 

Община деревни Ютеборг в Бранденбург собрала 15 тысяч евро, чтобы устроить рождественский праздник детишкам из местного приюта для беженцев из Сирии, Ирака и Афганистана. Они очень давно не получали подарков, не катались на лошадках, так что нет причин не подружиться с веселым дедом в красном кафтане. Немецкая телерадиокомпания Deutsche Welle, работающая на международную аудиторию, подготовила серию имиджевых репортажей на тему "Беженцы и Рождество".

Сообщения о том, что в четверг под Штутгартом пытались сжечь строящийся приют, а военный корабль "Берлин" выловил в Средиземном море очередную группу беглецов из Ливии — трое детей, три женщины и сто пятнадцать мужчин, хоть и прошли одной строкой, но ясно засвидетельствовали, что вся эта идиллия соотносится с реальностью так же, как работа Санта Клауса с жизненным подвигом Святителя Николая.

Фокусы и чудеса — тех и других в прошедшем году хватало, штука в том, чтобы не перепутать фокусников с чудотворцами.

Если бы европейская пресса, подобно журналу Time, выбирала человека года, то им стала бы либо, как у американцев, Ангела Меркель, либо собирательный образ волонтера, который здорово выручил в последние четыре месяца своего канцлера. Также закономерно в рейтинге слов года, составляемом "Обществом немецкого языка", слово "беженцы" обошло "Je suis Charlie" и "Grexit". В окончательный отрыв оно ринулось 31 августа, когда канцлер провозгласила: "Мы справимся".

Ее услышали не только немцы, к которым она обращалась, но еще и беженцы с контрабандистами в Турции, Ливии и на Балканах. То, что уже было колоссальной проблемой, мгновенно стало катастрофой — живых не считали, только мертвых, да и то не всех.

4 сентября на автобане недалеко от Вены найдены тела 71 беженца, которые задохнулись в набитом до отказа кузове рефрижератора. На следующий день на турецкий пляж в районе Бодрума выносит 12 утопленников.

Среди не доплывших до греческого острова Лесбос – трехлетний Алан Курди, его фотографии заставят европейскую публику ужаснуться звериному закону выживания. Но после того как его с братом и матерью закопают в сирийской земле, это лежащее ничком в полосе прибоя тельце мгновенно смоют новые волны информационного потока.

Австрия в первый раз прервет железнодорожное сообщение с Венгрией, потом она сделает это еще несколько раз. На вокзале в Будапеште давка. Беженцы осаждают поезд, который должен отвезти их в Вену, а оттуда большинство планирует перебраться в Германию. Многие решают идти пешком по шпалам.

На фоне этого хаоса раздаются первые голоса об угрозе коллапса Шенгенской зоны, что частично уже можно считать свершившемся фактом — с 1 января Швеция восстанавливает полноценный паспортный контроль на границах, несмотря на протесты соседей-датчан. В Берлине и Брюсселе только и говорят, что о европейских ценностях, среди которых свобода перемещения, и европейской солидарности, требующей справедливого распределения беженцев по странам ЕС. Но в октябре, на который пришлись пиковые нагрузки — Германия принимала по 10 тысяч человек в день, стало окончательно ясно, что каждый сам за себя, и никак иначе. 

В глазах евроцентристских либеральных СМИ венгерский премьер Виктор Орбан — антигерой года. "Мы хотим сохранить Европу для европейцев. Мы не позволим, чтобы нам диктовали", — заявил он.

Венгрия первой начинает строить забор и создавать накопители на границе с Сербией, Хорватией и Словенией, которые потом займутся тем же уже на своих южных рубежах. И по словенским дорогам беженцев будут прогонять, как колонны военнопленных. Одному из них — Обаме Абудле Мохзену — повезло вовремя попасть в кадр: прорываясь вместе с толпой через кордон венгерской полиции, он налетел на подножку, подставленную оператором местной телекомпанией Петрой Ласло. Она потеряла работу, а он, бывший футбольный тренер, наоборот нашел – в испанском футболе. Потом, правда, курды опознали в Мохзене боевика "Джабхат ан-Нусра", и хотя сказалось ли это как-то на его дальнейшей судьбе, неизвестно, отдельная тема тут, определенно, есть.

Прочесывая социальные сети, спецслужбы выявили массу случаев, когда, появляясь на границе Евросоюза, человек выглядит, как беженец, а в социальных сетях имеет вид вполне воинственный. Нет сомнений в том, что ИГИЛ направляет своих агентов в Европу, но оценить масштаб проблемы невозможно, ведь даже более простая задача — установить точное число мигрантов, пересекших границу ЕС, — пока не решена. По данным ООН, их 1 миллион 5 тысяч, при этом в Германии принято отталкиваться от миллиона, оценивая количество беженцев только на немецкой территории, и в тезис канцлера "Мы справимся" к концу года верит значительно меньше ее соотечественников, чем к концу лета.

"Демократия, солидарность, справедливость — кризис с беженцами наглядно показал, насколько далека Европа от этих ценностей", — заявила Сара Вагенкнехт, депутат Бундестага от Левой партии.

Во втором полугодии она блистает на трибуне Бундестага – политик-открытие для российской аудитории. Но для немцев политическим откровением становятся партия АfD – "Альтернатива для Германии", изначально объединявшая умеренных национал-патриотов, такой немецкий аналог французского "Национального фронта" Марин Ле Пен. Правые едва не победили на муниципальных выборах во Франции, но если бы сейчас в Германии выбирали парламент, AfD непременно вошла бы в него пятой фракцией, причем не факт, что самой малочисленной. Ее поддерживают те, кто не поджигает приютов, что стало обычным делом, кто не пытается линчевать беженцев, как это едва не случилось в Хайденау — тогда полиция отстояла. Те, кто задает самые обычные бытовые вопросы и кого власть ставит перед фактом — вас здесь четыре тысячи, вот вам тысяча беженцев. Так это было в общине Амт-Нойхаус, так это происходит везде.

О росте преступности, изнасилованиях, грабежах, драках в самих приютах между различными религиозными и этническими группировками беженцев центральные СМИ молчат, полиция отдельной статистики не ведет. Не особо возмущались и откровенно циничным предложением США принять 10 тысяч мигрантов, так что вряд ли стоит ждать, что Deutsche Welle покажет репортаж о том, как в одном только Берлине у школьников отняли 52 спортзала, что по всей Германии закрываются секции, кружки и клубы по интересам, потому что нужно место, где поставить раскладушки. Ими уже меблировали бывшие эсэсовские казармы концлагеря Дахау — самое время внести ясность, что дальше.

"Мы твёрдо убеждены, что решить масштабную историческую задачу по интеграции беженцев в наше общество в долгосрочной перспективе невозможно, если мы не определим верхний предел числа мигрантов", — заявил Хорст Зеехофер, премьер-министр Баварии.

В середине осени, как раз к десятилетию у власти, рейтинг Меркель упал до критических 34 процентов, и стало ясно, что она потеряла поддержку даже своих политических союзников. С требованием обозначить конкретную цифру, сколько беженцев примет Германия, баварский Христианско-социальный союз встал в открытую оппозицию к канцлеру, но собственная партия, несмотря на критику со стороны влиятельных христианских демократов, например, министра финансов Шойбле, своего лидера все-таки не сдала.

Меркель получила вотум доверия на политику неопределенности, выменяв его на обещание поработать с Эрдоганом и укрепить внешние границы Евросоюза, непосредственно перед тем, как отправиться на рождественские каникулы. Не везде они пройдут, как заведено. Где-то не будут петь рождественских гимнов, где-то не станут показывать ролик, в котором молодые родители XXI века превращаются в Марию и Иосифа, а в Париже не поставят елку перед Нотр-Дам. Новая религия –толерантность – рушит вековые традиции, и рушится старый храм, если в нем нет прихожан.

В мэрии маленького города Абвиля 70 лет думали, что делать с огромным собором Святого Иакова, который еще во время войны пришел в аварийное состояние. Вряд ли кто-то мог подумать, что, в общем-то, простое и разумное техническое решение, но принятое в 2015 году, будет выглядеть так многозначительно.

Есть такой момент, после которого дешевле снести, чем ремонтировать. Здание Евросоюза в настоящее время тоже пребывает в аварийном состоянии, и хотя эксперты расходятся в оценках его устойчивости, большинство считает, что критический момент для принятия решений поджидает Европу где-то в 2016 году.